— Уже здесь, мой граф, — приветственно выкрикнул голос. Людендорф стёр кровь и увидел знакомую фигуру Арика, двоюродного брата Людендорфа.

Он был худ, по волчьи поджарое тело было облачено в красно-зелёную ливрею и покрытые замысловатой гравировкой доспехи наивысшего качества. Одна облачённая в защитную перчатку рука сжимала Клинок Мясника, оружие, что полностью соответствовало своему имени. Это была грубая вещь, выкованная и отобранная у кровожадных племён огров, коим при прежних хозяевах толстозадые твари разделывали тела побеждённых. В его лезвии не было изящества — оно рубит и рвет плоть, не больше….но и не меньше. За ним шли Свои — одоспешенные меченосцы личной гвардии графа, облачённые в полулаты и надушенные одежды, с жестокими глазами солдат-ветеранов. Каждый нёс двуручный меч, стоивший как годовое жалованье обычного бойца ополчения. Фаланга больших мечей быстро приблизилась, и воины окружили своего курфюрста, в тот самый миг, когда улица задрожала под копытами приближающихся зверолюдов.

— Ты вовремя, — сказал Людендорф, резко ухмыльнувшись, когда Крумхольц обошёл его и заблокировал удар, который бы отрубил мужчине ноги по колено. Клинок Мясника запел, его зазубренное остриё выпотрошило раздутое брюхо зверолюда и отшвырнуло его обратно в толпу сородичей.

— И оставить тебе всё самое интересное? Как я мог, Микаэль? — ответил воин блокируя ещё один удар зверолюда и пинком по прикрытому только мехом паху отталкивая тварь от себя. — К тому же, если бы ты не решил взять их всех на себя, то мне не пришлось бы приходить и вытаскивать твою задницу из огня.

— Знай своё место, дерзкий, — ответил Людендорф, вытирая лицо полуплащём Крумхольца. — Напомни мне, когда всё это закончится, чтоб я наказал тебя.

— Ты имеешь в виду, если мы победим? — ответил кузен, с разворота снимая голову зверолюда с плеч. Однако даже пока тот продолжал падать, ещё больше зверей вливались на узкую улицу, подгоняемые своими вождями.

— Здесь нет «если». Меня не изгонит из моего города шайка зверей. Не после всего того как Сигмариты ушли отсюда и я сказал что справлюсь без них… — прорычал Людендорф, переведя разгневанный взгляд на своих людей. — Сомкнитесь, вы, ленивые ублюдки! — продолжил он, глядя на больших мечей, который обступили его, неожиданно обнаружив, что их оружие не шибко подходило для ближнего боя на тесной улице. — Приготовьтесь стать косой, что очистит город от сорной травы, коей являются эти парнокопытные варвары…

— Ты должен отступить, Микаэль. — прервал его Крумхольц. — В безопасное место. Мы здесь разберёмся.

— Отступить? Ты имеешь в виду сбежать? — скривился курфюст. — Людендорфы не бегут!

— Тогда выполни стратегический манёвр вперёд, в тыл, — лаконично ответил родственник. Он хмыкнул, когда топор срезал наградную ленту с его панциря. Людендорф схватил своего двоюродного брата за рукав и отдёрнул назад, пронзив атакующего его врага клинком.

— Может быть, ты отправишься один, а? — спросил Людендорф, высвобождая клинок. — Без меня. Я хочу голову зверя на моей стене! — прорычал он, указывая туда, где он в последний раз видел главаря зверолюдов. — Я хочу сделать чашу из его рогов, и ожерелье для моей дочери из его зубов! И прокляни меня Малекит, если я этого не сделаю! — он сделал шаг вперёд, но остановился, когда дрожащая улица содрогнулась. — Что за…

Минотавры ворвались в ряды зверей, распихивая или растаптывая своих меньших сородичей, кромсая своими огромными топорами всё вокруг, не разбирая, враг ли это, союзник или город. Это были массивные скоты: каждый был настоящим ходячим амбаром из мышц, шерсти, клыков и рогов.

Сердце Людендорфа похолодело.

— Минотавры, — прошипел он.

— Храни нас Сигмус….- пробормотал Крумхольц. — А Аллариэль защити нас. Мы должны отступить. Добраться до пушек!

Большие мечи начали отступать.