Космопорт - Сергей Чернов (1999)

— Скока-скока? — стандартный приём при торге. — Непатриотичную денежную единицу называете, Дмитрий Константинович. Это у нас где-то сто восемь миллионов рублей по курсу? Чересчур!

— Помилуйте, Виктор Александрович! Мы же оба знаем, что для вас это копейки!

— Дело в стиле, Дмитрий Константинович. Я — сторонник бережливости, а не пустого растранжиривания вверенных мне средств. Если не думать о разумности расходов, то капитал любого размера легко уйдёт на ветер.

— Разве моё предложение неразумно? — мэр искренне недоумевает. — Десятки тысяч квадратных метров жилья, десятки зданий…

— Которые гирей висят на вашем бюджете, — сворачиваю в свою сторону.

И торг начинается!

Если он думает, что я внимательно не изучил вопрос, то зря. Представьте пятиэтажную хрущёвку или четырёхэтажную сталинку, это от шестидесяти до восьмидесяти квартир. И заселена только половина, а то и вообще всего несколько семей живут. Отключать отопление ради экономии опасно и денег стоит. Промерзающие зимой квартиры, при резкой смене погоды конденсат, значит, электропроводка под вопросом и водопровод ржавеет. А если канализационный стояк перемёрзнет, а на верхних этажах кто-то ещё живёт? Веселья на весь подъезд. Все коммуникации никак не рассчитаны на автономное подключение отдельных квартир.

Законсервированный дом

Одна из головных болей администрации — постоянное расселение таких малозаселённых домов и их консервация. Но закладывание кирпичами всех окон и дверей тот ещё геморрой. Во всех смыслах: и по деньгам, и по затратам, и по времени.

— Дмитрий Константинович, — обаятельно оскаливаюсь в улыбке, — если я заберу у вас нежилой фонд, вы огромные деньги сэкономите на их консервации, отоплении и всём прочем. Разве нет?

— Но и бесплатно отдать не могу! Ладно, недострой и заброшка, но жилые и живые дома!

— Пока живые, вы забыли добавить, — усмехаюсь сардонически и выбрасываю ещё один козырь, у меня их много: — Сколько лет этим домам? Такого типа здания, насколько я слышал (спасибо Иннокентию), прекратили строить где-то в 60-ых? Хорошо, посчитаем даже от 80-го года. Им по полсотни лет, не меньше!

— Что им сделается? Кирпич — он и через сто лет такой же кирпич…

— А срок жизни электропроводки? Не более тридцати. Значит, её всю менять надо. Водопроводные трубы тоже невечные. Возраст вашего замечательного жилого фонда — от пятидесяти до семидесяти лет. Эти здания снести дешевле, чем ремонтировать.

— Ну, пусть будет пятьдесят, — мэр отступает.

Это хорошо, теперь, когда планка снижена, можно и своё слово сказать:

— Миллион! И не долларов, а рублей. Исключительно на расходы по расселению.

— Виктор Александрович, вы с ума-то не сходите! — возмущается мэр. — Сколько я квартир на эти деньги расселю?

— Вряд ли меньше двадцати, — прикидываю быстро, пятьдесят тысяч на ремонт выделенного жилья и переезд с лихвой хватит. С учётом здешних цен.

— У меня их несколько сотен! — мэр выбрасывает свой козырь.

Козырь-то козырь, но я, не заглядывая в городской бюджет, могу уверенно сказать, что соответствующая статья расходов там есть. Куда уходят деньги реально — другой вопрос, но наличие строки в бюджете, а то и не одной, сомнений не вызывает.

Ухожу, когда удаётся сбить цену до двадцати. Последнее слово оставляю за собой:

— Расселение — исключительно на городской администрации.

И все деньги сразу не дождётся. Порциями, то есть отдельными траншами буду переводить. И смотреть, как деньги расходуются. Да, мы — акулы бизнеса — такие! Хрен из нас так запросто даже копейку выдавишь.

Вечером. Площадь перед мэрией.

Какая-то иномарка. Обхожу, разглядываю. Не разбираюсь в машинах, вроде какой-то китайский или корейский кроссовер.

— Что-нибудь не так? — вопрошает водитель, мужчина средних лет с брюшком и мощными руками.

— Таксист?

— Ну. Куда едем?