Река Душ - Павел Каратанов (2025)

— Вот сейчас как я с тобой не соглашусь-то…админы и модеры не могут меня окончательно убить, максимум забанить акк, это капец какие разные вещи, — качая головой из стороны в сторону, сказала мне Клавдия.

— А вот представь, что любого хитровыдуманного читера или багоюзера за его проделки сразу на кладбище бы банили, насколько мир был бы чище и проще, — мечтательным голосом сказала я.

— Мир, основанный на правилах, где-то я уже это слышала и даже видела результат — так мой вам ответ, кровожадный командор, будет один — «libertad o muerte», товарищ Че — мой кумир!

— Ага, у верблюда два горба, потому что жизнь — борьба, а покой нам только снится. Всегда, запомни это, золото моё пролетарское, вообще всегда на место пламенных революционеров приходят циничные хозяйственники, которые, опять же, всегда загоняют в стойло выживших борцов за свободу, где те сидят очень тихо и пишут мемуары, по всегда заранее согласованным шаблонам, — стараясь усилить эффект от всей фразы, я выделяла голосом отдельные слова.

— Как стойло и разговоры про мемуары помогут выжить в разговоре с сознанием мира? — Клавдия подняла одну бровь и вернула меня в реальность.

— Никак, так что возвращаемся к моему первому и последнему предложению. Ты запомнила весь процесс моего кровотечения? — уточнила я у неё.

— Да, запомнила, но скажи мне — мы будет составлять план, основываясь на скорости потери тобой крови из носа? Ты совсем с ума сошла или ничего другого придумать не можешь?

Глава 28

Делай добро и бросай его в воду

Я понимала и её беспокойство, и всю глупость ситуации, но придумать и правда ничего больше не получалось, потому ответила спокойно и взвешенно:

— А вот, представь себе, не могу. Там, где мы общаемся нет времени, я не могу его ощутить, я не чувствую своего тела, соответственно, не чувствую боли. Как мне запрограммировать свой выход из разговора при таких условиях?

— Хм, по времени? Хотя не вариант, интенсивность разговора должна влиять на усталость. Хорошо, я поняла тебя. Как только твоя кровь будет не сочиться, а польётся по-настоящему, я должна тебя вытащить, как это сделать?

— Повалить меня на землю лицом вниз, зафиксировать голову и плечи, затем повернуть голову в сторону, только постарайся не свернуть насовсем, и запихать в рот перчатку, чтоб язык не откусила, следить, чтобы не задохнулась, — вспомнила я действия друзей при эпилептическом припадке одноклассника, достала перчатку из кармана и протянула её Клавдии.

— Жесть, ладно сделаю. Но время пока есть, подумай в полёте над другими вариантами, не нравятся мне твои постоянные кровопускания и очень пугает возможная смерть от кровоизлияния в твой глупый мозг, — согласилась Клавдия.

— Подумаю, полетели пока, — сказала я, и взяла в руки, явно довольного жизнью, Жабодава — летать ему очень нравилось, даже у меня подмышкой.

Но все наши полётные планы пошли в утиль, всего через час я обнаружила сразу пять сущностей, три простейших и две простых. Мы остановились и, изменив траекторию полёта, двинулись вдоль воображаемой границы, обозначаемой наличием сущностей. Преодолев ещё полтора километра, мы приземлились и устроили лагерь с подветренной стороны высокого холма рядом с истоком ручья. Привычка находить для стоянки закрытые от ветра и имеющие быстрый доступ к воде места когда-нибудь меня погубит.

Жабодав осмотрел окрестности, выдал нам довольное «Гав» и улёгся в теньке почивать.

— Давай тренировку устроим — я попробую войти в состояние медитации, а ты, как увидишь замершее глупое лицо, то через минуту меня оттуда вытащишь, — попросила я Клавдию.

— Ничего лучше значит не придумала? — грустно вздохнула она, — ладно давай тренироваться.