Река Душ - Павел Каратанов (2025)

Глава 1

Находясь в трезвом уме…

Как она ни пыталась,

она не могла найти тут ни тени смысла,

хотя все слова были ей совершенно понятны.

© Льюис Кэролл

16−00. Телефон поплыл по столу от вибрации и разразился противной мелодией. Напоминалка на экране светилась лаконичной надписью: «МФЦ». Офигеть — не встать, заработалась, опаздываю, побежала. На сей раз дурная жизнь и смартфон настаивали, что мне надо торопиться в «Многофункциональный центр предоставления государственных и муниципальных услуг», еле выговорила, кто придумывает эти названия, у них мозги не взрываются после каждого? Хотя, судя по количеству государевых слуг, они размножаются, придумывая бредовые названия, никому не нужных, кроме них самих, учреждений, чтоб сидеть там тихонько в тепле и бюджет народный жрать. Занесло чей-то, за такие мысли сейчас вроде сажают, низзя у нас чиновников критиковать, или это про военных было, иль про царя, короче каждый день все меняется, а новости смотреть — что бредить, проще молчать и не отсвечивать.

Остановка, автобус, МФЦ, очередь. Беру талон, сажусь, жду. Ну вот жили мы хорошо с государственным лицензированием… Кому и что мешало, в какое место и чем кололо? Нахрена все эти саморегулируемые организации, национальные объединения и реестры специалистов? Зачем я сорвалась с работы и пишу заявление о выдаче справки об отсутствии судимости? А потом ещё, как дура, пойду её получать, и в национальное объединение проектировщиков и изыскателей — пусть всю жизнь поносом гадит тот, кто его выдумал — отправлять. Для чего все эти бессмысленные телодвижения — автобусы возят, бумага на талоны расходуется, идиоты в очереди время тратят? Для того, что одна госконтора, по какой-то причине, напрямую не может запросить в другой госконторе сидела ли я в тюрьме? Бесит все! Так, вспомнить про низзя, успокоиться.

17–30. Сажусь на стул к противной тётке. Почему противной? Так она заведомо меня ненавидит, как и себя, как и свою работу. От её рожи молоко сразу в коровах киснет. Даю заявление и паспорт, сижу, смотрю в глаза этой пародии на испытывающего радость от твоего прихода госслужащего. Десять секунд ничего не происходит, тётка смотрит то на меня, то в мой паспорт, то опять на меня, и показывает мне раскрытый паспорт — с фотографии которого, с нарочитой серьёзностью, взирает на мир симпатичная, даже не побоюсь этого слова, красивая девушка двадцати лет. До меня дошло быстро, я же не жирафа:

— Да я это, я. Во всём виновато время и немного лишних килограмм. Паспорт скоро поменяю, будет полностью соответствовать, — пытаюсь искренне улыбнуться, тётка вздрагивает — не нравиться ей моя искренняя улыбка. Ну, что поделать, как говорится, не мы такие — жизнь такая.

— Уж постарайтесь, а то не похожи вы на фотографию. Заявление я приму, по готовности справки вам придёт смс на номер телефона, указанный в заявлении. У вас ещё есть ко мне вопросы?

— Нет, спасибо, — какие, к лешему, вопросы, век бы тебя не видела, если бы не дебильная СРО со своим уродским НОПРИЗ и грёбанным нацреестром специалистов.

Остановка, маршрутка, магазин, салат, огурцы, помидоры, сосиски, очередь. Взрыв мозга!! Да твою же дивизию, вот какого хрена устраивать шесть касс, если в «час пик» у вас, имбецилов, работает всего одна! Остальные вам для красоты нужны, зачем на них деньги было тратить⁈

19−00. Уже не бодро тащусь домой, за зиму дворники-хомяки натырили с тротуаров на газоны кучи снега, в свете фонарей разглядываю бодренькую раскраску сугробов ярко-жёлтым цветом, стыдливо отворачиваюсь, когда память подсказывает в каком месте проходил пленэр моего красавца.