Гарри Поттер и заклятие смерти - Константин Риндевич (2025)

— И попытался — удачно кстати, — перевести разговор с этой Бузинной палочки, — добавил Томас, удовлетворённо покивав. — Но скорее всего это связано с его профессией, если его семья так долго занимается палочками, неудивительно, что о подобных легендах они знают что-то сверх обычного. Интересно другое — что такое в реке, которую никто не мог переплыть, что называть другой берег столь высокопарно? И что такого в простом мосте через реку, что это так огорчило саму Смерть?

Гарри задумался и сел в соседнее кресло, тоже уставившись в стену. Сходу идеи не приходили, и он решил сопоставить факты в слух.

— Река, о которой печётся Смерть, которую никто и никогда не переплыл… Другой берег — та сторона, будто другой мир…

Что-то зачесалось в мозгу, и догадка наконец позволила ухватить себя за хвост.

— Стикс?

— Вообще-то Ахерон, — поправил дядя. Гарри чуть покраснел — ему не нравились разные древние мифы и легенды, хотя мистер Эльгаузер пытался привить ему любовь к ним. С дядей у него было куда успешнее. — Или та река, которую пересекала лодка Акена, выпало из памяти, как она называется. Или, например, Сандзу у японцев. Или Гьёлль в норвежских мифах. Или река Смородина у славян. Интересен другой момент.

Мистер Джестер сделал паузу.

— В более древних мифах реку могли пересекать только перевозчики. Акен, Харон… Никто кроме них никогда не переплывал реку. В других же легендах… Гьялларбру, Калинов Мост, мост через Сандзу для праведных душ. Интересное совпадение, а?

Глава 8. Большая ошибка Гарри Поттера

Гарри не мог не согласится — дядина теория действительно была интересная. Однако, даже он мог видеть две ключевые её проблемы. Первая кратко формулировалась как "И чё?", потому что какого-то практического смысла теория не несла. Да, возможно, древняя сказка говорила о мире мёртвых, но что дальше? Как туда смогли попасть братья — непонятно, имело ли смысл повторять их подвиг — тоже. Три дара Смерти существовали взаправду, это было действительно любопытно. Но теория создавалась исходя из этого, а не наоборот.

И вот здесь как раз вставала во весь рост проблема вторая.

— Дядя, ты построил теорию на основании одной оговорки? — Гарри с подозрением посмотрел на мистера Джестера.

Да, у дяди была такая проблема, и это было одной из причин, почему ему нельзя было работать без остальной команды журналистов. Томас был логиком, и мог, почти как сам Шерлок Холмс, по небольшим деталям размотать всё дело, выйдя на настоящую сенсацию. Увы, порой он цеплялся за сущие мелочи и строил на их основе совершенно абсурдные теории. Да, иногда он даже так попадал в цель — это и были те ситуации, которые приходилось потом разгребать им с мистером Эльгаузером. Но куда чаще такие выстрелы уходили в молоко.

— Ты так считаешь? — дядя прекрасно знал о своём недостатке, потому серьёзно задумался. — Действительно, что-то я чересчур накрутил. Но уж больно любопытно пазл сошёлся.

Гарри облегчённо выдохнул. С Томаса стало бы раскрутить Рубеуса или даже профессора Флитвика на какой-нибудь спиритический сеанс, чтобы получить ответы по своей теории непосредственно от свидетелей. В мире волшебников, увы, нельзя было применить основной принцип Шерлока Холмса — непросто отделить невероятное от невозможного, когда вмешивается магия.

— Что ж, уже вечер, — дядя глянул в окно, окончательно отвлекаясь от своей новой идеи, — а у нас ещё сова не названа. Пойдём позовём Пэт и выберем имя, как считаешь?

Первым делом Гарри решил через Кота уточнить у пернатой летуньи, а как она сама вообще относится к имени. В конце концов, рыжий-то был не в восторге от подобного, вдруг сова тоже против? Не хотелось бы обижать белопёрую почтальонку.