Червь 2 - Антон Лагутин

Давно я не отхватывал таких пиздюлей. Нет, было и хуже, но женское тело ощущает всё иначе. Более эмоциональнее. Боль бьёт совсем другими красками. И все эти удары в живот приходятся не только в желудок и кишки, но страдает и матка, переводящая спектр боли совсем в другие краски. И от этого на душе очень обидно… Обидно до жути. Пусть уж в лицо прилетает — заживёт!

— Что ты сделала с Севастьяном? — закричал кудрявый. — Он жив?

— Спасите…

Седовласый снова замахнулся ногой. Я зажмурился, выставил руку, раскрыв ладонь как зонтик, надеясь, что это хоть как-то меня защитит.

Меня никто не ударил. Набравшись мужества, я открываю один глаз. Смотрю на мужика, который уже успел занести меч над головой. Мне стало всё ясно. Вот он — последний миг. Последние секунды. Смерть со вкусом песка. И как полагается — короткий диалог перед смертельным ударом:

— Я устал на тебя тратить время, — говорит мужчина. — Извини, я хотел по-хорошему.

— Спасите…

Я зажмурился, сжался в комок. Но вместо удара и волны боли, я ощутил дуновение ветра. Странно. Что-то не то. Это не ветер. Это был сильнейший поток мыслей, прилетевший откуда-то из-за спины кудрявого.

— Бегу! Бегу!

Крыски? Нет, это не они.

Лошадка? Нет, это не она…

Кто это?

Глава 11

Какая огромная тень…

Когда над вашей головой висит лезвие меча, готовое поделить ваше испуганное личико на две мясистые половинки — в голове проносится такая тарабарщина, что хочешь не хочешь, а в лютую дичь поверишь как наивный ребёнок. Любая невообразимая хренотень вдруг обретает очертания, объём, становится реальность. Мысли уже готовы были пуститься в бесконечную рефлексирующую карусель прожитой жизни, но что-то пошло не по плану. Это как во время онанизма, когда одна фантазия перебивается другой и приходится начинать всё сначала, бля.

Опять начинать всё сначала. Гонять и гонять.

Кудрявый опустил плечи, меч тоже немного опустился. Ему, как и мне, вдруг стало очень интересно, что же там происходит — у него за спиной. Мои глаза уже были прикованы к лесу. Где-то там, между деревьев, в глухой тени, хрустели ветки кустов, подбрасывая в воздух сорванную листву. Раздался глухой удар. Качнулась сосна, прыснув в воздух чёрными тельцами птиц.

Седовласому уже не до меня. Он обернулся. И тоже уставился на лес, пытаясь разглядеть, что за леший там возбудился.

Я только начал продумывать план побега, только представил, как бью кудрявого в колено и валю на землю. Как забираю меч. Как… Как вдруг из леса на дорогу вылетает кобыла. Моя кобыла, которая кинула меня как последняя шлюха, отказавшая глотать за хорошие чаевые. Сука!

Подняв столб пыли, лошадь ломанулась на кудрявого. Понеслась как паровоз, фыркая, разбрызгивая щебень и песок в разные стороны. Лишь дыма из жопы не хватало.

Кудрявый не испугался. Его тело напряглось, покрывшись узловатыми бугорками накачанных мышц. Лезвие меча опустилось на уровень груди, выступило вперёд. Ну и яйца у него, даже в сторону не отошёл. Плохо дело. Я так и вижу, как его меч рубит лошадь напополам — от носа до хвоста, и вот эти две половинки продолжают парить вперёд, пропуская сквозь себя тело кудрявого, которое к тому моменту будет насквозь пропитано кровью. Если кобыла сейчас не остановиться — можно будет изучить анатомию, ковыряясь в продольном срезе внутреннего лошадиного мира.

Половинка сердца.

Половинка желудка.

Половинка кишок.

Но нет, моей фантазии не суждено сбыться. Когда до кудрявого остаётся метров пять, кобыла врубает заднюю передачу. Резко тормозит, опустив голову ниже зада. По принципу заднего привода — лошадиная задница по инерции двигается вперёд. Копыта шлифуют, скребут землю. Кобыла заваливается на бок и скользит по земле почти до самых ног кудрявого. Ну и зрелище!

Непостижимо!

Столб пыли скрыл лес. Раздалось громкое ржание. И что странно, цокот копыт никуда не делся.