Бойся пламени - Оливия Дарлинг (2025)

Руки исчезают от моего тела, и я подтягиваюсь вперед, кашляя водой на пол, цепляясь за фарфор, как за спасательный круг. Пара сильных рук обхватывают меня, и моя голова зарывается в теплую шею, пока я делаю тяжелые глотки воздуха.

— Обезопасить этот чертов периметр! — командует Кейден кому-то за дверью.

— Она ранена? — раздается дрожащий голос Райдера.

— Я держу ее. Иди сейчас же! — рявкает он.

— Кейден, — хриплю я.

— Теперь ты в безопасности, ангел. — Он притягивает меня ближе, и моя грудь прижимается к стенке ванны. — Элоин… кровь, она твоя? — Его тон неистовый. Одна рука остается обвитой вокруг меня, удерживая меня в вертикальном положении, но другая скользит к моей голове и нежно тянет меня от изгиба его шеи. Он баюкает мое лицо своей грубой рукой, нежное прикосновение так противоположно ощущению от него, все эти твердые мышцы, острые линии и свирепые взгляды. Я не думала, что Кейден может выглядеть так… таким расстроенным.

— Это не моя кровь, — выдавливаю я сквозь хриплое горло. Его взгляд устремляется на мою шею, а то, как раздуваются его ноздри, заставляет меня думать, что синяки уже формируются. Мое тело начинает дрожать, когда мой мозг доходит до тяжести того, что только что произошло. Должно быть, Кейден перерезал нападавшему горло, потому что широкая дуга крови капает со стены, и на кафельном полу в багровой луже лежит скорчившийся человек. — Я в порядке. Это не первая моя встреча с убийцей.

Он убирает от меня руки, но не взгляд. Его страдания переросли в ярость, и я благодарна, что не являюсь его врагом. Гнев Кейдена может положить конец мирам и переделать их. Во всем его хаосе есть расчет и размышление. Он яростный боец, но его интеллект отличает его от других.

— Этот человек недостаточно страдал, но я уверяю тебя, что любой другой, вовлеченный в этот заговор, умрет тысячей смертей, прежде чем я позволю ему это.

Я киваю, капли с моих волос создают рябь в кровавой ванне, все еще пытаясь осознать тот факт, что когда мне нужна была помощь, Кейден побежал ко мне. Даже если он сделал это только ради моих драконов и войны, он здесь, даже после того, как узнает, что со мной все в порядке, стоя на коленях на покрытом стеклом полу.

— Сейчас я вытащу тебя из ванны, — тихо говорит он.

— Я могу стоять. — Я переставляю ноги, и осколки стекла, которые я не могу разглядеть сквозь красную воду, падают на дно.

— Ты порежешь себе ноги. — Он лезет в ванну и слегка проводит пальцами по месту, чтобы убедиться, что там нет стекла, прежде чем вытянуть руки передо мной. — Направляй мои руки. Я не хочу касаться тебя там, где ты не хочешь. Если ты наступишь на кусок стекла, я удержу тебя или подниму, прежде чем он глубоко порежет. Я буду смотреть на тебя все время. Затем, как только ты успокоишься, я смогу дотянуться до халата на крючке. — Он на мгновение замолкает, взгляд мелькает на отметинах на моей шее, прежде чем снова встретиться с моим. — Позволь мне помочь тебе, Эл.

Уязвимость, не вариант для тех, кто слизывал доброту и человечность с ножей, но наши клинки направлены на одного и того же врага, и его глаза не содержат осуждения. Он слышит слова, которые мне не нужно говорить. Это то, что заставляет меня сомкнуть руки вокруг его запястий и направить его руки к своим бедрам. Его лицо приближается к моему, так близко, что наши лбы соприкасаются. Его глаза расширяются, и я слышу его легкий вдох, когда обнимаю его за шею.

— Если ты будешь блуждать глазами, я сама их вырежу. — Мой задыхающийся тон не передает всей серьезности моей угрозы.

— Не буду, — заявляет он тихим, хриплым голосом. — Готова?

— Мм-хм, — я не доверяю своему голосу.