Книга воспоминаний - Петер Надаш

Однажды, таким вот утром, когда, спасибо Хильдиным чаям, я благополучно облегчился, хотя сам процесс, как всегда, продолжался долго, требовалась осторожность, ни в коем случае нельзя было торопиться или судорожно выдавливать содержимое, ибо часть его могла остаться во мне, и шелк моего халата и даже кожа за это время впитали в себя едкий дух экскрементов, словом, когда в аромате нашей маленькой ежедневной победы я вышел из туалета в прихожую, она стояла передо мной возбужденная, растрепанная, в разодранной на груди блузке, с обезумевшим взглядом и искусанными в кровь губами; Хильда бросилась на меня, обхватила, вонзилась зубами мне в голую шею и завыла нечеловеческим воем, ибо я никогда не слыхал, чтобы человеческое существо так кричало, откуда-то из самого нутра, протяжно, не прерываясь, при этом ее большое тело бессильно повисло на мне, и я вместе с ней повалился на каменный пол.

Барышня перестала жевать, ее руки в перчатках опустили вилку и нож на тарелку.

Она посмотрела на моего соседа с козлиной бородкой с той же смесью презрения и отвращения, с какой в поезде смотрела на свою расслабившуюся и храпевшую мать, но теперь я не мог не заметить, что ее отвращение и презрение не лишены некоторого кокетства и означают не отторжение, а скорее вызов, и я, с удивлением взглянув на соседа, увидел, что его рот тоже остановился в своем беспрестанном движении и лишь остренькая бородка еще чуть подрагивает от напряжения; дело в том, что высокомерный взгляд барышни вынудил его бегающие, глубоко посаженные глаза успокоиться, и они не только самым неприкрытым образом вперились друг в друга, но попросту стали друг с другом заигрывать.

В то же время достойная пожилая дама наклонилась ко мне и попросила прощения за то, что вынуждена была говорить с советником о такой тяжелой проблеме, за общим завтраком это не пристало, она прекрасно все понимает, и если избавит сейчас меня от излишних подробностей, о которых все остальные за этим столом, увы, уже знают! то я должен поверить, что она сделает это исключительно в моих интересах, потому что не хочет своими тревогами омрачить мое, очевидно, прекрасное утреннее настроение, она пощадит меня! ей хотелось просто предупредить меня, и она очень надеется на мое понимание.

И пока я в ответ заверял ее в полном и безусловном своем понимании и, изображая на лице одну из своих улыбок, благодарил ее за ее исключительную предупредительность, она своей рассусоленной болтовней словно бы украла у меня несколько важных мгновений, после чего мне было довольно трудно вернуться к наблюдению за теми двоими, которые между тем, разумеется, все более откровенно заигрывали друг с другом, и я это чувствовал, мне даже не нужно было бросать на них любопытные взгляды; пока я учтиво выслушивал ее мать, краем глаза я видел девушку, которая с кокетливым отвращением на своем округлом розовощеком лице, буквально гипнотизируя стареющего, но тоже тщеславного мужчину, вновь принялась жевать, но при этом, демонстрируя разительные мимические способности, подражала ему, жуя с дикой жадностью, имитируя ненасытный аппетит, дрожа подбородком, как будто то была ее борода, и это было только начало игры, ибо мужчине, который словно только теперь разглядел красоту девушки, и в голову не пришло обидеться; жевательный рефлекс, казалось, переселился в его глаза, это был взгляд бесстыдного сладострастия, для выражения которого глубоко посаженные, слегка косящие глаза подходят как нельзя лучше, но окончательно покорить девушку ему удалось, когда, посмотрев с неподвижным ртом поверх разоренного стола, он начал жевать аккуратно и сдержанно, почти по-девичьи, и барышня последовала за ним, тоже жевнула несколько раз, и какой бы невероятной ни показалась эта сцена, они жевали, глотали совершенно синхронно, хотя жевать и глотать, в сущности, уже было нечего.