Сплит (ЛП) - Дж. Солсбери

Почти два часа езды, включая очень долгий обеденный перерыв в одном старом кафе при въезде в город, а моя речь всё ещё не идеальна, ну по крайней мере всё то, что мне удаётся набросать в голове, и кстати без капли подхалимажа перед великим Нэшем Дженнингсом.

— Я вернулась, но ненадолго. Мне бы не помешало жильё, пока не встану на ноги. Найду работу, подкоплю денег и слезу с твоей шеи.

Он наверняка будет пытать меня до тех пор, пока я не начну умолять или пока не признаю, что облажалась. Он и не догадывается, как близка я была к успеху, пока не облажалась по-крупному в прямом эфире.

Крошечная часть внутри меня нашептывает, что он возможно знает. Здесь, в Пейсоне, он бы не увидел мой предыдущий канал, но не новости из Феникса. Блин, сколько же народу в городе видело, как я выставила себя на посмешище, а еще сколько узнает, что меня уволили?

Я выхожу из машины и решаю подождать внутри. Вполне вероятно, он забыл закрыть дверь.

Под ногами на ступеньках я чувствую до боли знакомое сочетание камней и сухих сосновых иголок. Порывы свежего сухого горного воздуха закручиваются между деревьями, и мне без сомнения комфортно здесь. Это напоминает мне прогулки с мамой по лесу, когда она рассказывала старые истории племени Навахо о хитром койоте, сразившем великана, или о мальчике, ставшем богом. Благодаря ей я всегда с легкостью верила, что смогу стать куда больше, чем просто девочкой из маленького городка.

Я дохожу до двери, но она закрыта. Наверно, мне придется устроиться на ступеньках и ждать, пока от шума двигателя и поднявшейся пыли мой желудок не свернется в очередной узел.

Собирая остатки гордости, которой осталось немного, я расправляю плечи и наблюдаю за появлением папиного грузовика.

Он глушит двигатель и в замешательстве смотрит на мою машину. Должно быть, замечает меня боковым зрением и тут же переключается. Я поднимаю руку, машу, как те инопланетяне, что якобы приходят с миром, и судя по его ледяному взгляду это необходимо.

Его брови опускаются, и он открывает дверь, передвигая свои длинные, облаченные в джинсы и огромные рабочие ботинки, ноги.

Ни приветливой улыбки, ни объятий? Нет, в типичной манере горного мужчины Нэш Дженнингс не сдается без боя. Чёрт!

Едва переставляя ноги по лестнице, я начинаю:

— Привет, пап.

— Шай. Всё в порядке? — несмотря на всю его стойкость я улавливаю нотки беспокойства в его голосе.

Мой отец никогда хорошо не относился к проявлению нежности, и тут я согласна с ним — это пустая трата времени.

— Потеряла работу.

Он безэмоционален, ни малейшего проявления чувств.

— Твой приезд… это временно?

Перевод:

«Через сколько ты сбежишь на этот раз?»

Я приближаюсь на шаг, но всё ещё остаюсь на расстоянии вытянутой руки. Надеюсь, он расценит это, как мою смелость и упертость, а не необходимость в некоем пространстве, пока я отдаю себя на растерзание его милосердию.

Но факт остается фактом, я в отчаянии. И да, черт возьми, мне не хватает рядом надежного человека. Тревор не плох, но сложно искать поддержки у того, кого больше волнует состояние его очередного выпуска «New York Times».

— Не знаю, я на мели, и мне больше некуда пойти, — пожимаю плечами и зарываю носок своего белого кроссовка в грязь. — Думала, может, смогу остановиться у тебя, пока вновь не встану на ноги, — вот вам и речь стойкой девочки.

Один лишь взгляд моего отца, и я снова шестнадцатилетняя девчонка.

Он напрягается, отчего бледно-голубые глаза становятся более устрашающими.

— Что потом?

— Наверное, попробую вернуться на телевидение. Если, конечно, меня возьмут.

Он чешет подбородок и в уголках губ появляется еле заметная полуулыбка.

— Кто тебя довёл, Шай?

Только отец считает мою крайнюю чувствительность забавной.

— Практически каждый.