Ангельское личико - Лили Феррари (2000)

Внизу по улице прошли две женщины, одна из которых катила перед собой великолепную коляску с младенцем в кружевном чепчике. Вторая женщина подтолкнула спутницу, и обе взглянули на высунувшуюся из окна задумчивую Марионетту, чьи волосы переплелись с листьями каштана.

— Можно подумать, здесь Неаполь, — громко сказала одна, а другая, проходя мимо, неодобрительно покачала головой.

Марионетта поспешно ретировалась. Ей не следует обращать внимание; эти женщины ни за что не станут ее подругами, никогда не поймут тот мир, откуда она пришла, мир тесных зданий, где вид молодой итальянки, высунувшейся из окна и греющейся на солнце, так же привычен, как и кастрюля со спагетти.

Она умылась, оделась и начала бродить среди позолоченных приспособлений, хрустальных ламп, мраморных плиток, красивых обоев, как потерянный дух в подземном царстве. Наконец спустилась вниз, где ее ждали миссис Мак-Куин и длинный невыносимый день.

Миссис Мак-Куин энергично смахивала пыль с подставки для зонтиков. Она подняла голову, заметив Марионетту, направляющуюся в кухню.

— Если вы пройдете в комнату для завтраков, миссис Моруцци, — проговорила она, пытаясь изобразить веселость, что только подчеркнуло ее презрение, — я с удовольствием принесу вам чай.

— Лучше поем на кухне, — бросила Марионетта, не останавливаясь. — И я вполне в состоянии вскипятить себе чай, так что, спасибо.

Она заметила, что миссис Мак-Куин, лицо которой приняло синеватый оттенок в отраженном свете толстых стекол холла, нахмурившись, смотрит ей вслед. Марионетта вздохнула. Не стоит вымещать свое раздражение и чувство одиночества на единственном человеческом существе, которое она видит в течение дня, за исключением ненавистного мужа.

— Возможно, вы тоже не откажетесь выпить чашку чаю, — смягчилась она, не понимая, что этот жест может показаться совершенно неуместным.

— Нет, благодарю вас, миссис Моруцци, — последовал холодный ответ. Мак-Куин снова принялась старательно тереть слишком уж разукрашенную резьбой подставку.

Марионетта пошла в кухню под аккомпанемент этих звуков. Она зажгла газ и поставила чайник на огонь. Невата обвилась вокруг ее лодыжки и замяукала. Марионетта подавила желание отбросить маленький пушистый комочек ногой и занялась чаем. Сняла с полки тяжелую фарфоровую кружку вроде тех, что были у них в кафе, проигнорировав излишне размалеванный чайный сервиз, подаренный к свадьбе Кармело Моруцци.

В холле зазвонил телефон. Она слышала, как миссис Мак-Куин сняла трубку и с типичным шотландским выговором произнесла: «Резиденция Моруцци…» Марионетта с надеждой подождала, держа чайник в руке. В ней жила дурацкая мечта, что в один прекрасный день позвонит Микки Энджел, скажет, что все было ужасной ошибкой, и увезет ее куда-нибудь далеко-далеко, и там они продолжат то, что однажды робко начали…

— Это ваш отец, миссис Моруцци.

Марионетта встряхнулась.

— Спасибо, миссис Мак-Куин, — сказала она, направляясь в холл и стараясь подавить легкое разочарование, сосущее ей сердце. По крайней мере, это не Барти, не один из его братьев и не свекор… — Папа? Buongiorno…

— Марионетта? — Голос его показался очень громким. Отец всегда ненавидел телефоны, держал трубку в руках так, будто она сейчас взорвется, и орал, что есть мочи.

Марионетта улыбнулась, представив себе, как он в своих нарукавниках прислонился в «Империале» к стене, держа в руке ненавистную трубку, и старается перекричать шум посетителей и шипение кофейного автомата.

— Все в порядке, папа?

— Очень много работы, — прогремел он. — Frenetico! Бешено много. Решил позвонить, узнать, как ты там. Барти недавно проехал мимо, вот я и подумал…

Она поняла. Томмазо видел, как проехал ненавистный ему зять, значит, можно спокойно поговорить с дочерью по телефону, не боясь, что его подслушают Моруцци.

— У меня все хорошо, папа, — мягко сказала она. — О Тони ничего не слышно?