— Разумеется, — мягко проговорила она. В почти кромешной темноте она чувствовала себя храброй, способной смотреть ему прямо в лицо, не стесняясь шрама. — Только давай не будем торопиться, Микки, не сегодня, ладно?

— Ты права. — Он снова взял ее под руку, и они пошли дальше. Девушка была слегка разочарована, поскольку в какой-то миг ей показалось, что он ее поцелует. — У нас много времени…

— Но ты мог бы зайти и выпить чашку кофе напоследок, — робко предложила она, стараясь продлить этот вечер. — Если папы нет…

На этом и порешили. Они молча вышли с площади и направились вниз по Грик-стрит к клубу. Рестораны уже закрывались, и пустые столики за окнами выглядели сиротливо в сверкающем интерьере. Одинокие официанты протирали бокалы, слышался звон посуды, которую усталые работники готовили к следующему дню. Из «Эскарго» кто-то крикнул и помахал Марионетте. Чуть дальше еле волочивший ноги от усталости молодой человек с саксофоном вышел из темного подъезда и поздоровался с Микки Энджелом.

Микки и Марионетта улыбнулись друг другу.

— Похоже, мы с тобой всех здесь знаем, — смеясь, заметила девушка.

— Именно поэтому, — заключил он, — мы с тобой идеальная пара.

Она не нашлась, что ответить. И, скрывая смущение, спросила:

— Откуда ты знаешь такую уйму людей?

Микки пожал плечами. Они как раз сворачивали за угол на Олд-Комптон-стрит.

— Я играю в Сохо с шестнадцати лет, — объяснил он.

— Твои родители не возражали, что ты стал музыкантом?

Его лицо внезапно потемнело.

— Мама умерла, когда я был совсем маленьким. — Микки немного отодвинулся, и девушка сняла руку с его руки. Она явно задела больное место. — Я убежал из дома, — наконец признался он. — Сейчас живу вместе с Питером на Бродуик-стрит.

Молодые люди приближались к «Империалу». Виднелась новая розовая, мигающая вывеска со стрелкой, указывающей вниз. Марионетта пожалела, что спросила Микки о его семье. Сейчас он был занят своими мыслями, скорее всего, вспоминал прошлое.

— Теперь кофе! — весело воскликнула она, потом остановилась. — Странно…

В окнах кафе горел свет.

— Что случилось? — спросил Микки, отрываясь от своих воспоминаний.

Марионетта жестом приказала ему не двигаться. Она подкралась к окну и тихонько заглянула, стараясь, чтобы ее никто не видел. Сердце ее упало. Это случилось снова. Моруцци вернулись. За столом напротив жалко сгорбившегося отца сидел Аттилио Моруцци, самый жестокий из всей семьи. Он лениво мешал ложкой в чашке кофе и, видимо, не собирался уходить. Девушка повернулась, чтобы сказать Микки, что ему не стоит заходить, но тут, к своему удивлению, обнаружила, что он стоит за ее спиной и смотрит в окно с застывшим лицом. Она оттолкнула его назад, прочь от окна, в тень подъезда квартиры семьи Ли Фанг. Тихое мяуканье возвестило, что устроившаяся там на ночь Белла рассержена неожиданным вторжением.

— Мне надо идти, — произнес невидимый в темноте Микки.

Марионетта, сердце которой бешено колотилось, отрицательно покачала головой.

— Нет, — сказала она, приняв решение. Она знала, что это глупо, наивно и может вызвать кучу неприятностей, но ей стало все равно. Вечер, проведенный с Микки, вселил в нее новую силу. — Я хочу, чтобы ты пошел со мной, — сказала девушка. — Я хочу познакомить тебя со своим отцом.

— Нет, — ответил он, — нет…

Марионетта присмотрелась к нему, стараясь понять выражение его лица. Но было слишком темно. Белла мягко обвилась вокруг ее ног, мурлыкала и терлась головой о выходные туфли девушки.

— Пожалуйста, — обиженно попросила она. — Вам с папой надо двигаться в ногу со временем. Вот я и решила, что можно начать прямо сейчас.

Микки так неожиданно схватил ее за руку, что она вздрогнула.

— Там ведь Аттилио Моруцци, — произнес он.