Ангельское личико - Лили Феррари (2000)

— Ты выглядишь прекрасно, — пробормотал Альфонсо, не сводя глаз с ее лица. — Отсюда шрама почти не видно… Можно подумать, что напротив меня сидит Джульетта. Те же глаза, тот же рот, та же шея… — Она почувствовала, как под жадным взглядом старика по ее коже, побежали мурашки. — Я когда-то подарил твоей бабушку куклу, — сказал он слегка дрожащим от воспоминаний голосом, — маленькую marionetta… такую красивую… — Она с удивлением поняла, что он вполне может расплакаться. Этот всплеск эмоций в старом тиране казался ей кощунственным. А его голос продолжал дрожать, он явно боролся с чувствами, которые давно похоронил. — Женщины — драгоценны и хрупки, — произнес Альфонсо. — Их мужчины должны бережно к ним относиться, ласкать их и любить. — Теперь он наклонился вперед, дышал неровно, с хрипом. — Маленькие куклы… — Он положил узловатую руку ей на колено, и она напряглась от отвращения. — Я потерял свою marionetta, — продолжил он, сверкая глазами, — но я рад, что у моего сына есть своя…

Марионетта внезапно встала, возмущенная его знаками внимания. Он — отвратительный старик, пытающийся перенести на нее давно похороненное чувство к умершей женщине. Воображая, будто сын-психопат может полюбить Марионетту также, как когда-то он сам Джульетту.

— Куда ты идешь? — спросил свекор, глядя на нее.

Женщина пересекла комнату, взяла куртку, чувствуя, что теряет ощущение реальности.

— Туда, куда вы велели мне идти, — ответила она. — Я возвращаюсь в Масуелл-хилл. К мужу. — И она вышла из теплой комнаты в продуваемый сквозняками холл, открыла входную дверь и переступила порог, захлопнув дверь за собой.

На такси у Марионетты денег не хватало. Ей пришлось поехать на метро до Хайгета, а потом идти пешком вдоль Масуелл-хилл к Эндикот-гарденс, снова переживая то, что ей пришлось вытерпеть в последний раз, когда она была здесь под сводами огромных деревьев и среди поблекших кустарников парка Хайгет. То был канун Нового года, и тогда она бежала отсюда. Теперь февраль, и она возвращается. Слышался только мрачный перестук ее шагов по мостовой. Женщина шла быстро, глядя перед собой, боясь, что если посмотрит вокруг или приостановится на мгновение, то передумает и повернет назад. Выбора у нее не было. Ей надо вернуться к Барти. Нет выбора, нет выбора…

Шел дождь, охлаждая ее разгоряченное лицо. Мимо проехала машина, и она расслышала отрывок популярной песни, рвущейся из радио в машине. Эту мелодию играл Микки в квартирке на Бродуик-стрит. Марионетта вдруг увидела его совсем ясно, как он сидит у окна в неприбранной гостиной и подбирает одной рукой мелодию, напевая про себя, потом поднимает голову, улыбаясь, смотрит на нее и говорит: «Давай, присоединяйся!» Ока снова увидела эту улыбку, свет в его глазах, когда он смотрел на нее. Микки Энджел и в самом деле любил ее. Он не обращал внимания на ее шрам, ему было все равно, что она вышла замуж за другого, безразлично, что этот другой — опасный преступник. Он не боялся, что любовь к ней создаст угрозу его жизни. Ничто не останавливало его, он просто любил ее и все.