Мертвая вода - Оливье Норек (2021)

Кобыла лягнула дверь со всей силой, какую только позволил ее возраст, и ей удалось расколоть древесину, а потом сбить задвижку. Перепуганный теленок свернулся калачиком в углу и отказывался выйти из стойла. Однако кобыла не воспользовалась последними секундами, чтобы убежать. Она ни разу не жеребилась, и этот детеныш, когда его подложили ей под бок, сразу стал ее ребенком. Она развернулась, обошла его сзади и толкнула. Хвост у нее загорелся, она встала на дыбы и опрокинулась на спину. Грива ее тоже занялась, и, когда она увидела, что теленок исчез в дыму, она прекратила биться, закрыла глаза и вздохнула в последний раз.

Коровы вообще не поняли, что происходит, и остались обжариваться и обугливаться, бессмысленно толкаясь боками.

Другие стойла не выдержали, но гораздо позже, и тогда, в кромешной ночной тьме, из сарая выбежали охваченные пламенем лошади и устремились в поля, подобно пересекающим небо молниям.

Ослепленные болью и пожирающим их огнем, жеребцы бешено мчались куда глаза глядят и ржали. Один из них неожиданно появился во дворе фермы обеспокоенного сильным шумом и уже выскочившего из дому с ружьем в руке Пьера Валанта. Конь едва не сшиб фермера и закончил бег, врезавшись в стену дома. Дезориентированный, он на мгновение рухнул на колени, затем в отчаянии поднялся на ноги прямо перед Валантом, весь охваченный пламенем, встал на дыбы и опрокинулся навзничь.

Есть в пожаре необратимая грань, когда ничего уже нельзя сделать — только смотреть, как он пожирает свою добычу. Стоя в носках на влажной земле напротив сарая, Пьер Валант дал костру догореть.

А потом пошел мимо дымящихся лошадиных туш, и, когда было надо, выстрелы клали конец их агонии. Затем, волоча ружье дулом вниз и оставляя за собой в горячей золе борозду, он направился к дому, чтобы позвонить пожарным.

Когда он вернулся во двор, ветровое стекло его пикапа вдребезги разлетелось. Валант замер, но вокруг него была только ночь.

Потом пришел черед окон, одного за другим. Некоторые покрывались паутиной трещин, другие вдребезги разлетались под градом пуль.

Однако Валант не шелохнулся, словно был уверен, что его не осмелятся пристрелить прямо здесь, перед его собственным домом.

Наконец выстрелы прекратились.

41

Ромен много раз пытался дозвониться Шастен на мобильник, но тщетно. Следуя за пучком света карманного фонарика, он обошел дом капитана и удивился, заметив, что в пять утра у Ноэми уже горит свет.

Ноэми появилась на крыльце в льняных пижамных брюках и облегающей футболке, совершенно проснувшаяся.

— Слишком рано для хорошей новости, — вместо приветствия бросила она.

— Самое время, потому что ничего хорошего нет. Но это тебя не слишком касается, как, впрочем, и расследования. Хозяйственные строения моего отца подожгли. Он потерял много голов скота.

— Черт. Сочувствую. Ты знаешь, как это случилось?

— Пожарные почти повсюду обнаружили следы углеводорода. Вдобавок кто-то обстрелял дом.

— Вот так новость… А как отец?

— Не беспокойся. Чтобы его напугать, надо гораздо больше.

Шастен на мгновение задумалась…

— Что бы ты ни говорил, это может касаться расследования, — сказала она. — Поскольку у нас нет никаких улик, все странное, что творится в округе в радиусе десяти километров, надо считать связанным с нашим делом.

За спиной Ромена на фоне рассветного неба появился еще один силуэт.

— Именно это я говорил твоему заместителю по пути, — подтвердил ее слова Юго.

Мгновенное удивление. Смущение. Теперь, в зависимости от развития событий и сдержанности Адриэля, все могло выйти из-под контроля.

— Привет, капитан, — улыбнулся Юго. — А мы-то рассчитывали тебя разбудить.

— Привет, водолаз. А с чего это ты рыщешь вокруг моего дома? — наигранно развязным тоном проговорила она.