Мертвая вода - Оливье Норек (2021)

Ноэми все оставила в прошлом: и Париж, и Штаб, и даже дружбу с Хлоей. Она поклялась себе позвонить ей и успокоить, но так ничего и не сделала. Ребенок, новая жизнь и новое будущее — во всем этом ей не было места. Оскорбленная тем, что подруга с ней не поделилась, и не имея возможности злиться ни на кого, кроме самой себя, Но одним глотком осушила чашку, снова наполнила ее и машинально съязвила:

— А ее вы куда собираетесь отправить? В Сен-Пьер и Микелон?[42] Флик со здоровенным пузом не слишком полезен в тридцать шестом доме, верно?

— Ты права, что злишься и сердишься на меня. Я заслуживаю всего этого. Приехать повидать тебя было глупо и эгоистично, я принес тебе больше боли, чем чего-то другого. Успокойся, ты даже не увидишь, как я завтра уйду.

Он налил себе еще, хотя первая порция уже распалила его. Ноэми подхватила бутылку, поднялась наверх и уселась перед камином. Забытые спагетти остывали в кухне, разгоревшийся огонь окрасил гостиную в золотистые тона.

— Она на каком месяце?

— На шестом.

Подсчитав, Ноэми поморщилась, и Адриэль подтвердил:

— Да, она была на третьем месяце, когда с тобой произошло несчастье. Она как раз собиралась тогда сказать нам об этом.

Тут Ноэми осознала, что в то время счастье Хлои должно было показаться ей неуместным. Жизнь, которая резко тормозит, против другой, новой, едва начавшейся… Это было бы достаточно жестоко, так что Хлоя предпочла ничего не говорить.

— У тебя хотя бы фотография есть?

— Конечно. Мы устроили безалкогольную вечеринку, чтобы отпраздновать такое событие. Было довольно нудно, но забавно.

Адриэль покопался в мобильнике и протянул его Ноэми. Ее глаза немедленно увлажнились.

— Я должна была бы переживать это событие вместе с вами. Но и его ты у меня украл.

Третья порция улетела с такой же быстротой, как две первые. Адриэль несколько утратил сдержанную осторожность, зато на Ноэми напал новый приступ гнева. Эти угли, как и те, в камине, еще не потухли.

— Но ты не права, — попытался оправдаться он. — Ты не права, что считала меня более сильным, чем я был.

Взгляд Ноэми мгновенно помрачнел, но Адриэль не заметил сигнала тревоги.

— Мне очень жаль, — продолжал он, — но твои раны не давали тебе выбора: жить с ними или без них. А у меня в какой-то момент выбор был. Всего мгновение, а я ужаснулся, что не смогу быть на высоте. Испугался, что не смогу помочь тебе выдержать это испытание.

Несколько месяцев, прожитых Адриэлем в одиночестве, позволили ему переписать историю в свою пользу, однако Ноэми по-прежнему ощущала всю жестокость его малодушия. Она никогда не просила продолжать любить ее. Просто забыть, бросить, если он хочет, но дать ей возможность вернуться на службу. Адриэль, не ощущая опасности, как мышь, которая не видит, что кошка вот-вот сцапает ее, снова пытался оправдаться:

— А то, что я подал рапорт о твоей неудаче на стрельбище, так это исключительно ради безопасности группы. Я принял решение, которое тебе следовало бы принять самостоятельно, потому что ты тогда была не способна это сделать.

Рука Ноэми едва заметно задергалась, и на поверхности водки в чашке образовались концентрические круги, будто вдали громыхало и ворочалось землетрясение. Будто где-то вдали маршировала армия.

Он вычеркнул ее из жизни, когда ее лицо было изуродовано. Удалил из бригады, когда она захотела вернуться к нормальной жизни. Отстранил от группы, когда она так нуждалась в поддержке. Он уничтожил ее жизнь с такой же жестокостью, с какой тот отморозок выстрелил ей в лицо. Внезапно Ноэми пришло в голову, что она ни разу не вспомнила про Сохана, человека по ту сторону направленного на нее ружья, но как же часто она проклинала Адриэля! Его, которому и теперь не удавалось дольше двух секунд смотреть на ее правый профиль.

Ноэми, возможно, сдалась бы. Ноэми, возможно, простила бы. А вот Но предпочла месть.