Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

— Это точно.

— Проблема только в том, что Экстрём рвется в наступление, как идиот, и заявляет, что Блумквиста следует арестовать за ложные показания и неповиновение, и бог знает за что еще. Он шипит, что тот знает больше. Такое впечатление, что он будет действовать.

— Едва ли это приведет к чему-нибудь хорошему.

— Да, и учитывая мощь Блумквиста, думаю, нам лучше оставаться с ним друзьями.

— Предполагаю, нам придется его снова допросить.

— Согласна.

— А что Лассе Вестман?

— Его мы только что выслушали, и история не слишком вдохновляющая. Вестман побывал в ресторанах «КБ» и «Театергриллен», в баре при Опере и еще бог знает где и час за часом кричал и возмущался по поводу Бальдера и мальчика. Его приятели просто обалдели от этого. Чем больше Вестман пил и чем больше пускал денег на ветер, тем больше зацикливался.

— Почему это было для него так важно?

— Отчасти потому, что у него, наверное, был пунктик — типичная заморочка алкаша. Я знаю это по своему старому дяде. Каждый раз, как он напивался, ему что-нибудь втемяшивалось в голову. Но дело, разумеется, этим не ограничивалось, и поначалу Вестман все время говорил о решении суда об опеке; и будь он другим, более душевным человеком, это могло бы, пожалуй, кое-что объяснить. Тогда можно было бы подумать, что он хотел мальчику добра. Но теперь… ты ведь знаешь, что Лассе Вестман в свое время был осужден за избиение.

— Я этого не знал.

— Несколько лет назад он жил с этой модной блогершей Ренатой Капусински. Он избил ее до потери сознания. Кажется, даже откусил ей щеку.

— Худо.

— Кроме того…

— Да?

— Бальдер написал несколько заявлений, которые не отослал — возможно, из-за своей правовой ситуации, — но из них явно следует, что он подозревал Лассе Вестмана в избиении сына тоже.

— Неужели?

— Бальдер увидел на теле мальчика подозрительные синяки, и его, кстати, поддерживает психолог из Центра по борьбе с аутизмом. Значит…

— …в Сальтшёбаден Лассе Вестмана едва ли привели любовь и забота.

— Да, скорее деньги. Забрав сына, Бальдер отменил или, по крайней мере, урезал алименты, которые обязался выплачивать.

— А Вестман не пытался за это на него заявить?

— Наверное, не решился, принимая во внимание обстоятельства.

— Что там еще говорится в постановлении суда? — спросил Бублански.

— Что Бальдер был никуда не годным отцом.

— И это правда?

— Во всяком случае, он не был злым человеком, как Вестман. Но у них произошел один инцидент. После развода Бальдер забирал сына каждые вторые выходные, а жил он в то время в Эстермальме[274], в квартире, с пола до потолка уставленной книгами. В одни из выходных, когда Августу было шесть лет, он находился в гостиной, а Бальдер, как всегда, сидел, погрузившись в размышления, перед компьютером в соседней комнате. Что именно произошло, нам неизвестно. Но там имелась маленькая стремянка, стоявшая прислоненной к книжному стеллажу. Август залез на нее и, очевидно, взял несколько книг под самым потолком — а затем упал, сломал локоть и, ударившись, потерял сознание. А Франс ничего не слышал. Он просто продолжал работать и только несколько часов спустя обнаружил, что Август стонет на полу возле книг. Тут с ним случилась истерика, и он отвез мальчика в травмпункт.

— И потом его полностью лишили права опеки?

— Не только. Было констатировано, что он человек эмоционально незрелый и не способен заботиться о ребенке. Ему запретили находиться с Августом один на один. Но, честно говоря, этот приговор вызывает у меня некоторое недоверие.

— Почему?