Чистая правда - Дэвид Болдаччи (1998)

– Ну? – нетерпеливо проговорил судья Уолтерс. – Скажите же что-нибудь, иначе я поддержу просьбу мистера Фиске о санкциях прежде, чем ее выслушаю.

Адвокат взглянул на Уильямса, и выражение его лица слегка смягчилось. Никто ведь не знает, когда понадобится одолжение.

– Ваша честь, я уверен, что фактические и правовые ошибки в заявлении офиса прокурора возникли по причине переутомления юристов, а не намеренно. Я даже готов сократить наше предложение до пятисот долларов, но хотел бы получить личное извинение офиса прокурора за то, что они не дали мне выспаться.

В зале суда раздались смешки.

Неожиданно со стороны последних рядов послышался громоподобный голос:

– Судья Уолтерс, если мне будет позволено вмешаться, офис прокурора принимает это предложение.

Все повернулись посмотреть на человека, прервавшего заседание, – невысокого, почти лысого, толстого мужчину, одетого в полосатый костюм и рубашку с туго накрахмаленным воротником, который подпирал волосатую шею.

– Мы принимаем предложение, – повторил он низким прокуренным голосом, растягивая слова, как человек, всю жизнь проживший в Вирджинии. – И просим у суда прощения за то, что отняли у него столько времени.

– Я рад, что вы тут оказались, мистер Грэм, – сказал судья Уолтерс.

Бобби Грэм, прокурор штата от города Ричмонд, коротко кивнул, прежде чем направиться к двойным стеклянным дверям. Он не стал извиняться перед Фиске, но адвокат защиты решил не настаивать. В суде редко получаешь все, что просишь.

– Иск офиса прокурора штата отклонен без сохранения за истцом права предъявления иска по тому же основанию, – объявил судья Уолтерс и посмотрел на обвинителя. – Мистер Уильямс, думаю, вам следует выпить пива с мистером Фиске; только, полагаю, платить должен ты, сынок.

Когда объявили следующее дело, Фиске закрыл портфель и вышел из зала суда. Уильямс не отставал.

– Тебе следовало согласиться на мое первое предложение, Поли.

– Я тебе это запомню, Фиске, – сердито заявил Уильямс.

– И правильно.

– Мы все равно закроем Джерома Хикса, – прошипел Уильямс. – И не рассчитывай, что будет иначе.

Фиске знал, что для Поли Уильямса и других помощников прокуроров, с которыми ему доводилось иметь дело, его клиенты являлись врагами на всю жизнь, которые заслуживают самого сурового наказания. И в некоторых случаях они были правы. Но не во всех.

– Знаешь, о чем я думаю, Уильямс? – спросил адвокат. – Я думаю, как быстро пройдет тысяча лет.

Когда Фиске покинул зал заседаний суда на третьем этаже, он прошел мимо полицейских офицеров, с которыми служил, когда был копом в Ричмонде. Один из них улыбнулся, кивнул, здороваясь, но остальные даже не посмотрели в его сторону. Они считали его предателем, сменившим пистолет и полицейский жетон на костюм и портфель. Человеком, защищавшим интересы другой стороны. Гореть тебе в аду, брат Фиске.

Он взглянул на группу чернокожих парней с такими короткими стрижками, что те казались лысыми; штаны спущены по самое не балуйся, так, что видны боксеры, одинаковые, точно униформа банды. Куртки, большие кеды без шнурков. Они открыто бросали вызов системе правосудия и все до одного выглядели мрачными.