Убийство на улице Дюма - Лонгворт Мэри Лу

Дважды он кричал, грозясь спрыгнуть. Мы убрали с детской площадки матерей с детьми, но, сами видите, толпа еще есть. – Полик повел плечом, показывая себе за спину. – В основном члены ассоциации, которые отказываются уходить.

Верлак прислушался к речи пожилой провансальской пары. Он никогда не слышал этого языка.

– Моп Dieu! – вскричала женщина за спиной Верлака.

Верлак и Полик посмотрели вверх: Клод Оссар стоял на краю черепичной красной крыши, покачиваясь, как в трансе.

– Где этот чертов психолог? – шепотом спросил Верлак, затем крикнул, шагнув вперед: – Клод, хватит! Хватит уже смертей!

– Одной больше, одной меньше, – ответил Клод негромко, но вполне слышно.

Верлак думал, что сказать. Может быть, напугать тем, что прыжок с трехэтажного здания Клода не убьет, а сделает инвалидом, как Лемуана. Но вместо этого он крикнул:

– Клод, я поднимаюсь к тебе! Не хочу, чтобы эти люди слышали наш разговор.

Не глядя вверх, он вошел в бастиду и направился по каменным ступеням, пока не оказался перед открытым окном, за которым был виден парк.

– Merde, – шепнул он. Опять Клод вылез на крышу через окно.

Тут он ахнул и шагнул назад: в окне показалось лицо Клода, покрасневшее и безумное.

– Сюда труднее попасть, чем кажется, – сказал он.

– Клод, не спустишься, чтобы мы могли нормально поговорить?

– Чтобы вы убедили меня сдаться? С какой целью?

И он исчез.

– Тогда мне придется выбраться на крышу, – вздохнул Верлак.

Он разулся, чтобы ноги не скользили, снял пиджак, положил его на пол. Мелькнула мысль, что рисковать своей жизнью и жизнью Клода – полное безумие, но прежде чем разум успел возразить, он уже стоял на каменном карнизе, держась одной рукой за нависшую сверху черепицу, другой за красный ставень. На ставне он заметил кованую рукоять сантиметров двадцать в длину, оперся на нее босой ногой и влез на крышу.

– Впечатляет, – усмехнулся Клод.

Он сидел по-турецки, глядя на Верлака.

– Спасибо, – ответил судья, как только смог перевести дыхание.

Он поцарапал руку и порвал рубашку, но других повреждений не было.

– Странное место для разговора. – Верлак в последний момент удержался от слова «допрос». – Это вы звонили Муту и назначили встречу у него в кабинете в пятницу вечером?

– Да, из телефонной будки на улице Мистраль, по дороге домой из тренажерного зала. Увидел этих идиотов, Тьери и Янна, развернулся и позвонил Муту.

– А Лемуан из парка видел вас в кабинете Мута? А потом шантажировал?

– Еще бы! Он и эта всезнайка, Одри Захари. Я им заплатил один раз, а потом так разозлился, что назначил Одри встречу здесь, в парке. Но потом я увидел, что случилось, – он закрыл глаза, – и она не смогла прийти… она погибла… но это не я!

– А что случилось в понедельник вечером, Клод?

– Я ей позвонил и назначил встречу здесь, в парке. Я соврал, сказал, что несу деньги ей и этому калеке Лемуану. Знал, какой дорогой она пойдет, и ждал ее на бульваре Короля Рене. Я только хотел напугать ее. Но когда она переходила дорогу, из переулка возле вокзала вылетела машина и сбила ее. – Он обхватил голову руками. – И даже не сбавила ход.

– И вы ушли, – сказал Верлак.

Оссар кивнул.

Верлак не стал осуждать Клода. Раскаяние было написано на лице молодого человека. Но раскаивался ли он хоть сколько-нибудь после убийства дуайена?

– За что вы убили профессора Мута, Клод?

– За все то, что он собой представлял – богатство, роскошь, ложь, – ответил юноша так, будто этот вопрос ему сильно надоел. – Он сказал доктору Родье, что передаст ему свой пост, а на приеме передумал.

– Но в пятницу вечером вы этого еще не знали.

– Знал. Подслушал разговор доктора Родье с его бывшей женой. Он с ней говорил из телефонной будки, когда ушел с приема.

– Той самой будки на улице Мистраль?