Алмаз раджи, Собрание сочинений - Стивенсон Роберт Льюис (2014)

То ли эта борьба с людским потоком утомила его, а может, он просто пребывал в таком состоянии духа, что стоило ему на что-то решиться, как тут же его тянуло поступить в точности наоборот, однако он в третий раз повернул назад и остановился неподалеку от указанного в письме места.

Тут им овладела такая мучительная тревога, что он обратился к Богу с молитвой, ибо наш Сайлас был человеком благочестивым. Сейчас ему совершенно не хотелось этого свидания, и он легко мог покинуть бальное заведение, если бы его не удерживал стыд, что он поступит не по-мужски. Чувство это в конце концов возобладало над всеми остальными, и хоть и не заставило его сделать ни шагу вперед, но и не позволило отступить.

Наконец, взглянув на часы, молодой Скэддмор убедился, что прошло больше десяти минут после назначенного часа. Это заставило его еще больше разволноваться. Выглянув из своего укрытия, он обнаружил, что в условленном месте его никто не ждет. Очевидно, таинственная поклонница ушла, не дождавшись. Юноша тотчас осмелел, подумав, что пусть и с опозданием, но все же пришел, и это снимало с него тень обвинения в малодушии. Он уже начал подозревать, что все это розыгрыш, и от души поздравил себя с такой проницательностью, радуясь, что перехитрил шутников. Как легко совершаются подобные перемены в настроении в юности!

Размышляя о случившемся, он смело выдвинулся из-за угла, за которым укрывался, но не сделал и двух шагов, как чья-то рука коснулась его руки. Он мгновенно обернулся и увидел даму весьма крупных форм и с довольно величавыми чертами лица, лишенными, впрочем, всякой суровости.

– Я вижу, вы опытный сердцеед, – с улыбкой проговорила она, – если заставляете ждать себя. Но я твердо решила увидеться с вами.

Уж если женщина настолько увлечена, что первой делает шаг навстречу, то совершенно ясно, что она отбросила стыдливость и мелочное самолюбие.

Сайлас был ошеломлен могучими формами своей очаровательной корреспондентки, а также внезапностью, с какой она на него обрушилась. Впрочем, держалась она так просто и непринужденно, что вскоре и он стал чувствовать себя с ней совершенно естественно. Она была очень любезна и мила, вызывала его на острословие и до упаду смеялась его шуткам. Таким образом, в предельно короткий срок с помощью комплиментов и пунша ей удалось внушить ему, что он страстно влюблен, и, больше того, вырвать у него признание в глубоких чувствах.

– Увы, – проговорила она. – Несмотря на счастье, которое я испытываю, услышав ваше признание, мне следовало бы проклинать эту минуту. До недавнего времени я страдала одна, а теперь, мой бедный мальчик, нам придется страдать вместе. Я не свободна и не смею позвать вас прийти ко мне, так как за мной ревниво следят. Я, пожалуй, старше вас, – продолжала она, – и вместе с тем гораздо слабее! И хоть я ничуть не сомневаюсь в вашей отваге и решимости, мне придется в наших же интересах руководствоваться своим знанием жизни. Где вы живете?

Сайлас сообщил, что живет в меблированных комнатах, и назвал улицу и номер дома. Дама задумалась, словно решая непростую задачу.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Вы, конечно, будете верны мне и послушны, не так ли?

Юноша горячо заверил ее в своей преданности.

– В таком случае завтра, – продолжала она с многообещающей улыбкой, – оставайтесь дома в течение всего вечера. Если к вам придет кто-нибудь из ваших знакомых, выпроводите его под любым предлогом. Двери у вас в доме запирают, скорее всего, в десять? – спросила она.

– В одиннадцать, – уточнил Сайлас.