Фринрост окинул последним печальным взглядом опустошенное капище. Здесь больше нечего было делать. Нужно было уходить. Им срочно требовалось разыскать пищу. Солигост достал с пояса свиток. В нем хранились их костяные лошади. Активация заклинания отняла у него силы, ренегат тяжело оперся о колени, сопротивляясь желанию прямо здесь лечь и уснуть. Усталость была невыносимой. Солигост смог уговорить себя, что это всего лишь такой же обман, как голод Фринроста, не более чем побочный эффект от присутствия демона. Но он уже давно подозревал, что дело все-таки не в демоне.

Братья определились с направлением и отправились в путь. Уже по дороге они более подробно обсуждали свои планы. Первым делом разыскать еду и одежду, а в дальнейшем им следовало разжиться новыми культистами. Фринрост заметил, как его брат сразу же поник, когда речь зашла об этом. Опять все начинать сначала!

— Сол, соберись! Ты забыл, зачем все это? — попытался он воодушевить брата. — Да, в этот раз не получилось. Признаю, это моя ошибка. Но нельзя переставать пытаться! Если я наберусь достаточно могущества и почитателей, я смогу отправить эту тварь в небытие! — он имел в виду Селью.

Солигост не ответил. Он смотрел на ледяную жижу, которую месил его конь. Туман осел и на краткий миг весенняя Тундра наполнилась стылой влагой, скоро она обратится в скользкий лед. Солигосту хотелось лечь в это месиво и замерзнуть насмерть. Ему было глубоко безразлично, кто будет богом этого мира.

Фринрост раздраженно зарычал, глядя на апатичного брата.

— Вспомни, по чьей вине все это происходит! Это все из-за нее! Как тебе удается оставаться таким спокойным, неужели бешенство не разрывает тебе ребра изнутри, тебе не хочется кричать, рвать и метать, убивать и мстить? — вопрошал он.

— Когда-то так и было, ты и сам помнишь… просто я устал, — ответил Солигост. — Ненависть — это очень утомительно…

Фринрост храбрился. Он пытался вдохнуть немного жизни в брата. На самом деле у него и у самого уже не было сил продолжать их бесплодную борьбу. От прежней ненависти, которая когда-то казалась братьям неиссякаемой, осталось только горькое отчаянье. Сколько бы они ни старались, сколько бы сил ни прикладывали, все, что им удавалось сделать, это слегка подгадить Селиресту. У них было недостаточно сил, чтобы тягаться с богиней и целым королевством. Своей жаждой мести они больше вредили себе, безоглядно стремясь к своей невыполнимой цели, отдавая этому все силы и ресурсы, игнорируя другие проблемы и нужды. И вот они здесь…

Солигост не всегда был таким. Когда-то и он тоже горел ненавистью. Ренегат попытался вспомнить. Попытался мысленно вернуться в тот момент, когда он впервые почувствовал ее невыносимый жар, от которого, казалось, плавилась сама его душа.

Через пару месяцев после последней клятвы в Нершере он решил отправиться домой на семейный праздник. Даже после Ронхеля и после ряда ссор с родственниками, настаивавшими на том, что Фринрост и Солигост должны стать паладинами Сельи, и несмотря на пять лет проведенных затем в Нершере, Солигост все еще испытывал привязанность к семье и дому. Братья родились в один день. Несколько дней семейство не могло решить, кого из братьев отправить в монастырь, а кого оставить. В итоге отправили обоих. Род Фрайхрайт очень гордился своим поступком.

Их гордость была омрачена Ронхельской Трагедией. Вернувшиеся домой сыновья были сломлены и безумны. Пришлось потратить массу времени и ресурсов, чтобы поставить их на ноги. Но все это было лишь ради того, чтобы заставить их пройти обучение заново. Семейство Фрайхрайт гордилось и этим своим решением.

Великолепное родовое поместье щеголяло старинной архитектурой и умеренной роскошью. Но атмосфера царила совсем не праздничная. Слишком тихо, никакой музыки, мало света, пустой двор. Слуга узнал Солигоста и сообщил, что праздник сорван, а все присутствующие члены семьи собрались в гостиной. Солигост поспешил туда.