— Уходи, — сказал Людендорф. — Уходи и будь ты проклят.

Крумхольц выпрямился и отстегнул портупею.

— Как пожелаете, мой повелитель, — не глядя на своего двоюродного брата, он бросил Клинок Мясника в пыль и повернулся. Пока он шёл до ворот, он ощущал, как мир смыкается вокруг него, его зрение сузилось до булавочной головки. За воротами ждали и радостно прыгали и скакали проклятые. В глубине души слабый голос задавался вопросом…

Что хуже: то, что ждёт его на улице, или то, что он увидел здесь внутри?

Никто не попытался остановить его.

Никто его не окликнул.

И никто не видел, как он умер.

Глава 8. Во славу Тёмных богов и Хаоса!

Людендорф сидел во дворце, клинок лежал на коленях, а клык был воткнут в полированный деревянный пол. Он услышал далёкий рёв и понял, что его кузен умер. Это был рык не убитого зверя или раненного животного, а твари извращённой природы, что поймала столь ненавистного ей по природе человека и убила. Ярость утихла и во рту появился горький привкус.

— Ты должен понять, брат, — прошептал он, обращаясь к пустой комнате. Не гордость держит меня здесь. Не гордость…

Где-то в глубине души его тяготила печаль, а где-то даже вина за то что так легко отпустил своего родственника на верную гибель. Их дом всегда славился заботой даже о бастардах, не смотря какой вред подобное могло нести, а тут практически родную кровь отдать врагу. В прочем, кузен владыки этих земель был далеко не импульсивным недорослем или наивным молокососом без опыта реальной войны — он прошёл немало битв и выживал там, где даже Небеснорождённые погибали.

Людендорф ждал ответа от кого угодно: от небес, от духов предков или даже от вот погибшего родственника. Любой ответ был лучше мёртвой тишины и невербального осуждения будто от самого Бога-короля за прегрешения. Когда его не последовало, то закрыл глаза.

— Не гордость, — произнёс он снова шепча.

* * *

Зверолюдский великан был уродливой тварью с зазубренными кусками кости, торчащими из-под кожи. Со стоном он содрал ещё одну крышу и отбросил её в сторону. Четверо огромных зверей ни на секунду не прекращали работу, снося здания и разнося их на куски, в то время как сотни горов ползали по разломанным брусьям, увязывая их вместе. Потребовалось три дня, и огонь лишь мешал. Но Аспар смотрел, и был доволен текущим результатом. Он поработил великанов лично, его грубая сила и воля привязали их слабые разумы к его собственному. Их мысли трепетали на краю его сознания, словно мотыльки, попавшие в шторм.

— Пустая трата времени, пустая трата сил ещё в добавок. — пробормотал Вестник смотря из-под капюшона на великанов. — Огонь бы куда эффективней пожрал город! К тому же люди тогда бы мучались…

— Нет, — ответил Аспар, бросив ленивый взгляд на шамана. — Мы возьмём город, как и хотят боги. Но мы сделаем это моим способом, способом Аспара.

— Гр-р-рупо… — заявил один из горов-атаманов. Это был уже не первый случай, когда подчинённые ему вожди стад комментировали упорное желание их господина строить осадные башни и тараны, вместо того, чтобы просто разломать ворота традиционным способом.

Аспар хмыкнул и протянул руку. Схватив говорливого вождя за загривок, он подкинул поражённого гора в воздух. Напрягши мышцы, он тряхнул того, как гончая трясёт крысу, и отшвырнул в грязь. На это гор-шаман не торопился вставать и что-либо отвечать — одно дело за спиной что-то прорычать и после забыть, но уже другое отвечать перед вождём за слова. Мало кто хочет оказаться на костре в качестве еды, уж тем более лишившись рогов.