Космопорт - Сергей Чернов (1999)

— Во-вторых, стартовая скорость. Имею в виду, на уровне поверхности. Она равна трём Махам. Скептики утверждали, что ракете может помешать или даже привести её к перегреву и разрушению раскалённый воздушный барьер перед ней. Нет, ничему он не мешает. Конечно, носовой обтекатель сделан из тугоплавких материалов, но ничего в этом страшного нет. Обычное техническое решение, нейтрализующее мелкую проблему.

— И что в этом такого? — Кира не справляется с выводом, который легко могут сделать специалисты.

Прямо ей об этом и говорю.

— Так я и не специалист.

— Сравним это с традиционным запуском… хотя нет, давай сразу скажу, — дожидаюсь согласия и продолжаю: — Два перечисленных мной обстоятельства уже гарантируют увеличение коэффициента полезной нагрузки на тридцать процентов.

Мой торжествующий тон наталкивается на непонимание. И-э-х…

— Подожди-подожди… это что значит? Что при таком же…

В терминах путается, поэтому помогаю:

— Да, при одинаковой стартовой массе моя ракета выведет грузов на треть больше, чем соответствующая ракета Роскосмоса. У них процент равен трём и двум десятым, у меня он будет больше четырёх.

Кира задумчиво хмыкает.

— Неспециалисту трудно оценить значение этого факта. А ведь он почти революционный. Российские и советские ракеты так и не перепрыгнули ПН в три с половиной процента. Были какие-то разработки, обещавшие даже семь процентов, но их до ума не довели. И там планировали применить особые материалы, вроде углепластика, который существенно снижает массу. Тоже подход. Но никто и нам не помешает использовать подобные технологии.

— И другим не помешает использовать ваш тоннельный метод, — срезает меня Кира.

— И что получаем в итоге? — ага, срежь меня, попробуй ещё раз. — В итоге имеем развитие космонавтики и обмен идеями. Чем плохо?

На самом деле поди попробуй тоннель на несколько километров построить. Не так-то это просто. И не всякое место сгодится. В каком-то смысле и мы рискуем. От сейсмически опасных зон хорошо бы подальше разместиться.

— Легко могу доказать справедливость своих суждений, — расслабленно и вальяжно изрекаю.

Обычный способ усыпить бдительность противника. А далее — взрывная атака.

— Лучшее доказательство успеха — признание врага. Если враг начинает опасаться или даже бояться — вы на пути к победе.

Кира не только лицом, но и всей фигурой выражает нетерпеливый вопрос. И время для удара приходит:

— Недавние слова президента США ясно показывают страх американцев. Слышала? Я напомню. Он сказал, что русским следует забыть о давно потерянном космическом лидерстве. Он же не зря это сказал сразу после запуска моей ракеты.

— Ты так думаешь? — в голосе неуверенное сомнение.

— Полагаешь, случайное совпадение? Лет тридцать или сорок американцам даже в голову не приходило ничего подобного. Почему? А потому, что были уверены в своём космическом доминировании. А что бы и не быть уверенными, когда Роскосмос им всё время угодливо подмахивает? И держит НАСА за старшего партнёра.

— Как-то ты неласково о Роскосмосе… — укоряет Кира.

— До Роскосмоса ещё доберёмся, а пока мне надо дать ответ на американскую дерзость.

Слова сами по себе наглые, но усиливаю их тоном свысока, голосом учителя на расшалившегося ученика. Не простого учителя, а средневекового, которому ничего не стоит высечь нерадивого или настучать линейкой по голове.

— США никогда не были реальным космическим лидером. Они всегда занимали уверенное второе место, которое на настоящий момент у них успешно отбирают китайцы. Они, бедные, уже не знают, на кого бросаться, чтобы не дать себя окончательно в аутсайдеры сбросить.

— Погоди-погоди, Вить, а как же высадка на Луну?