Стреляющие камни - Александр Щелоков (2007)

— Зубы? — спросил дукандор. — Думаю, не в них дело. У аллаха есть много зверей. Паланг — тигр — очень смелый и сильный. Лапой может убить пять быков подряд. Не убивает. Берет из многих лишь одного для себя. Только чтобы съесть. Бабр — лев — большой и отважный хищник. Может убить десять буйволов без труда. Но убивает всегда одного. Чтобы съесть. Паланг и бабр — звери свирепые и благородные одновременно. Охота для них не забава — хоши, а способ жизни. Совсем по-иному живет зверь горг — волк. Он злой, жестокий. В нем нет благородства. Как ни велика бывает отара овец, если зверь горг ворвется в нее, то перережет всю. Пилагар, дарренда, залем — хитрый, хищный, злой зверь горг. Истину скажу вам: Шах — это человек с душой волка. Обереги аллах нас от его взора и его дыхания. Да будет удача на стороне шекарчи — охотника.

— Почему правительственным войскам не удается сразу разбить Шаха? — спросил Курков. — Скажите, как думаете, Мухаммад Асеф?

— Много смертей от клинка возмездия видели наша долина и наши горы. Не раз правительственные войска угрожали Шаху. Но сколько бы голов ни упало в битве с плеч сартеров, победы не будет, пока цела голова самого Шаха.

— Значит, его можно победить?

— Смелости дозволено все. Трусость умеет только бояться.

— Значит, можно, — заключил Курков. — А будет ли такая победа угодна аллаху?

— Опасный вопрос, — предупредил Кадыржон. — Что, если вам скажут: не угодна? Мы откажемся воевать?

— Я постараюсь его переубедить, — ответил капитан. — Мне нужно создать здесь правильное общественное мнение. Это не менее важно, чем воевать. Переведи мой вопрос.

Дукандор выслушал солдата со вниманием. Ответил:

— Грехи Шаха столь велики, что, попав в ад последним, он ступит в огонь мучений первым из всех.

— Он сказал, — перевел Кадыржон, — что такая победа будет угодна.

Капитан улыбнулся.

— Ну вот, — сказал он. — А ты, брат, боялся. Теперь спроси, что он посоветует своим соседям.

Дукандор прослушал вопрос с торжественной серьезностью. Ему льстило, что русский капитан с таким интересом и вниманием выслушал его суждения, и теперь старался не уронить себя необдуманным словом.

— Мне трудно судить, уважаемый, как должна идти служба доблестных сарбазов красной звезды на нашей земле. Но я и мои соседи, все мы, — дукандор круговым движением руки очертил край окоема, — говорим о том или молчим, ждем мира, нуждаемся в покое и защите. Под грохот пушек не гнездятся птицы. Пороховой дым убивает листья цветущего граната. Торговля иссякает на дорогах, по которым гуляет грабеж. Поэтому расскажу я вам о том, что слыхал из уст отца своего, благородного Исмаил-хана. А ему эту историю передал Рахим из Мазари-Шерифа, который сам услыхал ее от Ибадуллы Честного…

— Постой, — перебил Кадыржона Курков. — В каком смысле честного?

— Моя ошибка, товарищ капитан, — признался солдат. — Звали этого человека Ибадулла Садек. «Садек» значит «честный». Вот я и перевел, хотя этого делать не стоило: имя есть имя.

— Слушаю вас, уважаемый, — сказал Курков, вновь обращая взгляд к Мухаммаду Асефу.

Дукандор огладил бороду и повел рассказ дальше. Он говорил, чуть растягивая слова, будто помогал звукам летать плавно и делаться более выразительными.