Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

Леший и сам понял, что хватил лишку. Чтобы у его любимого рубежника-то и ничего не происходило. Звучало как научная фантастика. К тому же, теперь его взгляд остановился на бесе, который хныкал вдалеке и будто бы даже не особо впечатлился при появлении великого лесного духа.

— Вот, — указал я на свою нечисть. А после попросил. — Гриша, покажи еще раз.

Бес послушался. Он сделал несколько шагов вперед, вытащил руку из мешка (словно стеснялся теперь своей конечности) и продемонстрировал, что может без всякого клея-момента удерживать предметы ладонью.

— Вэтте? — спросил леший. И будто бы даже не посмотрел, как я кивнул.

Он приблизился к заходящемуся в плаче бесу. Пощупал его руку возле предплечья, стараясь не коснуться пера, понюхал воздух, поцокал языком и укоризненно покачал головой. А после погладил Гришу между рогов. И бес будто бы даже успокоился.

Правда, когда леший повернулся ко мне, взгляд его был серьезным как никогда.

— Все очень плохо, Матвей.

Глава 19

Меня уже давно не удивляло, что я с ужасающей периодичностью попадаю в разные неприятные ситуации. Человек, как известно, со временем привыкает даже к виселице. Но вот действия лешего искренне изумили.

Батюшко неожиданно забрал перо у беса, будто это была обычная игрушка, а не проклятый артефакт, после чего кивнул словно сам себе.

— Вещи не трогай, — наказал он Грише. — А то опять прилипнешь.

Затем леший принялся внимательно разглядывать вещицу, которой теперь «владел». Осматривал долго, но вместе с тем я понимал, сейчас высшая лесная нечисть использует точно не глаза.

— Матвей, у тебя вроде меч был, — неожиданно обратился ко мне леший.

— Ну… — согласно протянул я, все еще не придя в себя после скоропалительных действий лесной нечисти.

Батюшко неторопливо положил руку с прилипшим артефактом на пень. И мне это как-то сразу не понравилось.

— Руби, — приказал он.

— Батюшко, может не надо…

— Матвей, хватит вести себя как девка на выданье. Сказали тебе руби, значит — руби.

Я судорожно выдохнул и достал со Слова меч. Тот слегка завибрировал, предвкушая скорую жертву. А мне понадобилось еще несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Нет, леший же не сошел с ума. И если он сказал, что надо поступить именно так, значит, на то есть свои причины.

Размах, удар, брызги крови и тяжелое кряхтение лешего. Я с ужасом смотрел на отрубленное запястье, которое сочилось странной жидкостью. Она больше походила на древесный сок, чем на кровь, только невероятно густой и темный.

— Ну чего смотришь? — поднялся леший. — Конечности не зубы, отрастут.

— У людей немножко другая поговорка.

Но вместо продолжения разговора батюшко указал на перо, оставшееся в руке. Создавалось ощущение, что либо оно ожило, всеми силами пытаясь выбраться наружу, либо попало под порыв шквалистого ветра. Так продолжалось до тех пор, пока перо не вырвалось и «случайно» не прилипло к ноге лешего. Тот грустно вздохнул и взял его здоровой рукой.

— Так я и думал. Рубежное проклятье оно вроде заклинания, только проще, злее и действеннее, — пробормотал леший.

— Так ведь нельзя их накладывать, батюшко, — пришел в себя Гриша.

Видимо, отсутствие ярких болевых ощущений помогало бесу лучше думать.

— Еще в прошлом веке Великий Князь запретил, — продолжил он для нас, дремучих. — Столько народу из-за проклятий померло. Нет, пользоваться можно, но с особого разрешения Великого Князя. Вот только сколько живу, редко о таком слышал.

— Значит, вэтте нашли того, кто накладывает проклятья на их контрабандные артефакты. Суровые ребята, что тут скажешь, — заключил я. — Перед законом все равны, но некоторые равнее. Либо им просто плевать на правила.