Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

— Уж если они против воли воеводы и Великого Князя пошли, чего уж мелочиться, — хмурясь, ответил леший. Было видно, что владение артефактом тоже не приносит ему особого удовольствия. — Баламошка, поди сюда.

Гриша с некоторой опаской приблизился к лешему. Хотя по виду было понятно, что моя нечисть сейчас в гораздо большим желанием посидела бы в машине.

— Держи свою штуковину, — протянул он перо бесу.

Тот быстро замотал головой, даже вроде как собирался сбежать, да словно врос в землю. Оттого получилось комично — верхняя часть Гришиного туловища пыталась развернуться, а нижняя не слушалась. Вот только меня это почему-то не веселило. Совсем.

— Ну будет.

Леший положил культю, которая уже затянулась, на голову бесу и тот почти сразу послушно выпрямил руки перед собой. Ни фига себе нейролингвистическое программирование!

— Я в своем лесу над многими людьми и нечистью власть имею, — объяснил мне батюшко. — С рубежниками сложнее, конечно.

Когда перо перекочевало обратно в руки Гриши, леший уселся на пень. Да так, словно с десяток глубоких корней выкорчевал или пару ватаг чертей по лесу гонял.

— Вот, что я тебе скажу, Матвей. Плохо дело. Избавить от этого проклятья может только тот, кто его наложил. Либо другой, к примеру, знающий особое слово.

— Особое слово?

— Ну да. Не слышал разве раньше рассказы, как идет одинокая женщина темной стороной. И чувствует, что за ней вроде кто-то наблюдает. Возьмет она выматерится, и сразу полегчает. Брань ведь она не просто хула и желание обидеть. Часто в ней прятались особые слова и хранилась сила.

— Это чего, мне Гришу материть?

— Не знаю, Матвей. То раньше было. Как сейчас — непонятно. Но что особое слово есть, это точно. Иначе как бы вэтте вещицы свои забирали? Боюсь только, как бы слово чухонским не оказалось. Что до проклятья, то оно особое. Сильное, плохое, сжигает тебя изнутри, да боль от него адская. Его разве что передать можно. Причем, сделать это легко, как видишь. Вот он будто бы и выход.

— Передать кому-то артефакт, чтобы снять проклятье с Гриши?

Леший задумчиво посмотрел на меня, чуть поколебался и кивнул.

— А что же тогда будет с этим… чужим существом. Ведь я, получается, обреку его на муки. И смерть.

Вместо ответа батюшко развел руками. А затем добавил.

— Хороший ты человек, Матвей. Через то всю жизнь страдать и будешь. Но смотри, если ничего не придумаешь, сгорит твой бес. Если не хочешь никому плохо делать, езжай к вэтте. И им сдавайся.

Я нахмурился. Да, этот вариант был тоже далек от того, чтобы я хотел сделать. Тогда вся эта схема будет называться самым глупым ограблением века. Думаю, ее даже включат в учебники следователей как пример невероятного идиотизма.

Меня не покоробило, что леший вернул артефакт бесу. Батюшко действительно сделал, что мог. Даже рукой пожертвовал. А становиться героем и умирать ради непонятной нечисти в его планы точно не входило. Жестко, но предельно логично.

— Делать что будешь? — спросил наконец он.

— Думаю, направление про вэтте ты задал правильное, разве что здесь имеются определенные нюансы, — ответил я. — Надо только для начала заглянуть к моему компаньону.

Что удивительно, в моей голове и правда стало складываться какое-то подобие плана. Как там говорят — в стрессовых ситуациях все ресурсы организма мобилизуются? Вот очень похоже на то.

— Спасибо за все, батюшко, — поклонился я. — И прости за руку.

Само собой, извинения были лишними. Ведь это леший попросил отфигачить ему конечность. Но для меня стало очевидно, что все это батюшко делал, чтобы помочь мне.

— Мелочи, — отмахнулся леший. — Я после битвы с тем рубежником на краю своих владений отошел, будто даже сильнее стал. Промысел обновился. А тут совсем пустяки.