Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

— За приспешничество, — поправил ее я. — Еще бы мне платить. Живешь на всем готовом, аренда на мне…

— Вот значит как⁈ — в глазах Алены Николаевны, а сейчас хотелось называть ее именно так, блеснули молнии. — То есть я ему полностью быт организую, готовлю, стираю, полы мою, а он вон как запел. Да жены столько не делают! Я, между прочим, вместо того, чтобы заказать нормальный чемодан, купила дешевую сумку на маркетплейсе. Все время только о тебе думаю, а ты вон как заговорил. Спасибо тебе, Матвей, за благодарность!

Она даже издевательски поклонилась в пояс. Поэтому я и не стал говорить, что стирает Гриша (как самый сообразительный и разобравшийся в стиралке), полы моет Митя, а готовят они по очереди. Однако какое-то здравое зерно в словах Алены было. При мне эти охламоны подобным не занимались.

— Ладно, ладно, извини. А что это за звук? Словно труба в ванной свистит.

— Свистит, но не труба. Черт твой с ума сходит. Я уже его и ругала, и грозила, и даже просила, ни в какую.

«Просила» в устах Алены звучало действительно как крайняя мера. Эдакое китайское предупреждение, после которого начинался ад и Израиль.

Я прошел в проходную комнату, отведенную нечисти, и обнаружил там Митю, который дудел в подаренную блок-флейту. Причем я знал, что он неплохо нахватался за все время и мог исполнить сложную увертюру или какой-нибудь музыкальный этюд. Но сейчас Митя просто дудел, словно дебил, выдавая инфернальные звуки.

— Удивляюсь, как до сих пор соседи не сбежались, — недовольно пробурчала в спину Алена.

Учитывая, что за все время в парадной я никого, кроме Лео, не видел, могу предположить, что квартиры в этом доме ведомственные. В смысле — принадлежали людям Князя. Поэтому если возможные соседи и были, то они вполне себе понимали, кто здесь обитает.

— Митя, ты чего? — присел я к черту. — Что случилось?

Увидев меня, черт совсем расстроился. Мне показалось, что на его глазах блеснули слезы.

— Да достал всех, хозяин, ей-богу, — материализовался рядом бес. — Предчувствие у него видите ли.

— Что за предчувствие? Так, отставить реветь, — это я уже обратился к Мите. — Говори прямо, четко.

— Не чувствую я тебя, дяденька. Словно… мертвый ты. То есть, а то нет.

— В смысле?

— Дай я объясню, два слова толком связать не можешь, — заговорил бес вместо черта. — Нечисть, что подле рубежника живет, начинает с ним связь держать.

— Надеюсь, не половую.

— Это как повезет, — серьезно продолжил Григорий. — Если та же сирин, можно и половую. Оно же бывает и для организма полезно. Потому что если в мужских чреслах застой…

— Так, Гриша, стоп, я пошутил.

— Тьфу, ты, а чего путаешь тогда? Если о Митьке или обо мне речь идет, то ты для нас будто светлячок. Можешь далеко быть, но мы тебя словно видим. А сегодня Митя с самого утра начал сопли на кулак наматывать. Мол, мерцать ты начал.

— Мерцать? — удивился я.

— Ну да. Будто то есть ты, то тебя нет. Чертей, конечно, слушать, последнее дело. Они с пьяных глаз могут многое наболтать. Да только тут проблема в том, хозяин, что я вроде как тоже… вижу, что ты мерцаешь.

— А я говорила, сс… — прошелестело в голове. — Напланировал он. Нельзя на меня полагаться.

— Так, все будет нормально, — сказал я одновременно и для Лихо, и для нечисти. Митрий, отдай сюда дуделку, потом верну. И давайте уже пообедаем! Жрать хочется, сил нет.

За ужином, уплетая солянку бесовской готовки и поглядывая на томящиеся котлеты, я излучал веселье и жизнерадостность. Так, что даже согласился махнуть стопку вместе с нечистью. Думаю, от одной ничего не будет. Собственно, раньше фронтовые давали тем, кто в бой шел. А у меня сегодня нечто подобное и намечалось.