Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

Наверное, скажи Святослав лишь слово, кто-то из рубежников-синоптиков, а были в ведении Великого Князя и такие, без труда справился бы с неприятностью. Для того, чтобы отогнать мерзкую тучу, хватило бы самого завалящего ведуна. Однако сейчас правителя Новгорода и окрестных земель не особо заботила стекающая по лицу вода. Святослав был собран как никогда. Его внимание оказалось приковано к крохотному проему башни, куда вошел Матвей. И до сих пор не торопился выходить, хотя времени прошло уже порядочно.

Несколько раз асфальт под ногами ощутимо тряхнуло, натягивая нервы еще больше, на манер гитарных струн. Великий Князь искусал губы, но не шевельнулся. Когда Башня и все вокруг нее задрожало во второй раз, а потом в третий, пришло даже некоторое успокоение. Значит, рубежник еще жив, раз лабиринт так отзывается на его действия.

И, наконец, в темном проеме показалась фигура. Святослав подобрался, весь обратившись в слух, а после недовольно и даже несколько удивленно повел бровью. Приспешница мальчишки. Ей-то что надо?

— Скорее, он там. Матвей! Ему нужна помощь. Волот мертв. Матвей ранен!

Она бегала от одного кощея к другому, то хватая за грудки, то запросто ударяя куда придется. Больше всего пустомеля сейчас напоминала мечущуюся по клетке птицу. Наконец она взглянула на Великого Князя. Посмотрела не как обычная поданная, а с вызовом, словно равная. Святослав скривился и хотел было приказать, чтобы ее убрали отсюда. Но неожиданно для себя весь напрягся. Внезапная резь полоснула живот, как от пропавшей еды, которую он по ошибке съел. Очень странное ощущение, испытываемое очень редко.

У каждого нарушение клятвы проходило по-своему. У некоторых вдруг «укорачивались» рубцы. То есть, сделать ты что-то мог, но вот на восстановление хиста могло уйти несколько дней. У других прекращалось любое возможное развитие промысла. Но это все легкие последствия. Были и те, кто становился инвалидом или вовсе серьезно заболевал, а после умирал. Нарушения данного на хисте слова всегда сказывались индивидуально.

Однако существовал еще один нюанс, как предчувствие нарушения клятвы. Святослав много слышал различных вариаций на эту тему: резь внизу живота, невероятная мигрень, онемение правой руки, нестерпимая зубная боль. У Великого Князя предчувствие нарушения клятвы тоже было связано с чревом. Его охватывало состояние страха обделаться. Хотелось упасть, схватиться за живот и свернуться в позу эмбриона. А выход из подобной ситуации был очень простой — сдержать данное слово.

— Шершень, Зубило, Лютый, Буревестник — внутрь! Проверьте все и помогите Матвею! — он замолчал, вспоминая данный договор и добавил. — Ну, или вытащите его сюда.

Кощеи вздрогнули, явно меньше всего на свете желая услышать собственные прозвища. Однако могли ли они сейчас ослушаться прямого приказа Князя? На глазах у всей дружины?

Скажи ныне Святослав прыгнуть в котел с раскаленным маслом, прыгнули бы. А Лютый, который несколько раз лично встречался с Бедовым, глядишь, стал бы даже немного симпатичнее после подобных купаний. Великий Князь не любил смотреть на откровенно уродливого кощея. Возможно, потому и решил сейчас отправить внутрь. Каждый раз, когда обводил взглядом свое воинство, Святослав все равно завороженно смотрел на это ассиметричное лицо.

Кощеи неторопливо, точнее, не так быстро, как могли бы это сделать, пошли вслед за взбалмошной пустомелей. Та все время подгоняла их и будто бы даже совсем не боялась рубежников.

Так, один за другим, кощеи и приспешница Бедового скрылись в Башне. И вот теперь время потянулось еще медленнее. Словно бы даже вовсе остановилось.

Великий Князь нервно теребил заусенцы, обдирая кожу почти до мяса, сам превратившись в один сплошной нерв. Наверное, от Святослава сейчас можно было прикуривать. Правда, едва ли кто мог позволить себе такую дерзость.

И наконец они появились вновь. Причем, в полном составе.