Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

— Это что-то из нового феминизма? Или ты пытаешься сделать из меня джентльмена?

— Просто зная тебя, ты сс… опять попытаешься умереть.

Я даже не нашелся, что сказать. Было в словах Юнии некоторое зерно правды. Она двинулась первой, но, к моему облегчению, скоро подала голос:

— Давай сс… сюда.

Я спустился так проворно, что даже потрогал копчиком последние ступени лестницы. Довольно тщательно, надо сказать. Аж слезы на глазах выступили.

— Знаешь, мне кажется, что твои неурядицы не сс… всегда можно списать на неудачу. Ты сс… скорее растяпа. Или, как говорит твой бес, — рукожо…

— Да понял я, понял, — перебил я ее. — Что за характер? Вместо того, чтобы пожалеть или хотя бы дипломатично промолчать, ты еще и соль на рану сыпешь?

— Я разве что-то сс… сыпала на твою задницу?

— Ой, все, — предъявил я главный аргумент, после которого заканчивался любой разговор.

К тому же, в небольшом подвальчике, ярко освещенным одним источником света, было кое-что интересное. Что затмевало любые препирательства.

Начнем с того, что здесь находился Осколок. Только дело в том, что он в то же время являлся частью небольшого сложного механизма, установленного на каменном постаменте. По всей видимости, это и был тот самый артефакт. Хотя больше всего он напоминал какой-то прибор, который могли бы использовать последователи культа Адептус Механикус. Даже рубежный мир засрали своей Вахой, благослови вас всех Император.

Что, кстати, было логично. Нет, не Ваха, а Осколок. Только он мог так долго питать столь сложное устройство. По сути, это было нечто вроде карманного ядерного реактора. Неудивительно, что от воздействия Осколка организм даже такого сильного существа, как рубежник, разрушается.

Еще перед артефактом лежала раскрытая толстенная книга. Я смахнул пыль со страниц и прочитал: «Въ случаѣ надобности расширить зону, подвергаемой воздѣйствиемъ образца №4, слѣдуетъ перевести роликъ №17 въ положеніе не превышающее значеніе 3, а то и вовсе уменьшить…».

— Что сс… там? — поинтересовалась Юния.

— Руководство по эксплуатации артефакта. Ну, или образца под номером четыре, как называет его Аптекарь. Надо сказать, что парень был предусмотрительный.

— Душнила, — заключила Лихо. — А сс… что? Так Алена твоя говорит.

— Ты бы брала от людей самое лучшее, что они могут дать, а не все подряд.

Я вернулся к изучению постамента. Потому что оказалось, что это было еще не все интересное, что здесь можно обнаружить. С противоположной стороны, на здоровенном металлическом блюдце, прямо под Осколком, лежало внушительное яйцо. По размерам не меньше страусиного. Хотя последних я в жизни и не встречал.

Что еще любопытнее, оно оказалось покрыто диковинной золотой вязью, словно какой-то художник долго и со вкусом его расписывал. Я бережно взял яйцо, чувствуя, как Осколок провожает свое «дитя» расходящимися нитями энергии, а потом осторожно положил его на Слово. Заклинание, кстати, вполне себе неплохо работало внутри лабиринта.

Лихо смотрела на меня с явным неодобрением. Но я выдал ей веский аргумент.

— В договоре я пообещал передать Великому Князю Осколок, остальные артефакты, кроме этого, — ткнул я на странный механизм, — и драгоценности. Про яйца разговора не было.

— Как ты думаешь, почему сс… Аптекарь положил эту штуковину здесь?

— Потому что она очень редкая, — объяснил я очевидный факт. — И его, если что, можно будет продать. У меня как раз напряженка с деньгами. А по поводу конвертации рублей в лунное серебро Лео еще не узнал.

Во взгляде Лихо сквозил такой скепсис, из-за которого во многих семьях и начинаются ссоры. Потому что «так» смотреть, внушая всю гамму эмоций, может только женщина. Вроде и не сказала ничего, а ты все понял. Что забавно, подобное совершенно не работает с намеками. Как у них все это сочетается, понять не могу.

— Ты лучше скажи, ты готова?