Гарри Поттер и заклятие смерти - Константин Риндевич (2025)

— Не самое приятно зрелище, да? — усмехнулся мистер Фламель. — Итак, это мы решили. Ты хотел что-то спросить у меня, не доверяя это письму?

Гарри глубоко вздохнул. Да, у него были вопросы, которые он не мог не задать, и при которых он лично хотел видеть собеседника. Но инстинкт самосохранения упрямо скрёбся в черепушке. Что, если такому могущественному магу не понравятся практически обвинения? Или он сочтёт себя оскроблённым?

Ну, Поттер уже определился, что этот инстинкт не имел над ним власти.

— Почему вы не вышли против Волдеморта? Или даже Гриндевальда? — твёрдо смотря на собеседника, спросил Гарри.

— А, вот что ты хотел спросить. Понимаю, — мистер Фламель склонил голову, признавая важность этих вопросов. Узел где-то внутри, о котором Гарри даже не подозревал, распустился. — Что ж, позволь сперва сказать про Гриндевальда. С этим всё просто — я с ним сражался. Не лично с ним, конечно, схлестнутся на войне нам не довелось, но с нацистской Германией в целом и их магами Анненербе в частности? Да, мы не раз сталкивались, когда они пришли в patrie, м-м-м, во Францию. Я привык за эти годы считать её своим отечеством, хотя родится мне довелось куда южнее.

Алхимик хлебнул чаю, не отрывая задумчивого взгляда от окна.

— Это было тяжелые дни. Последователи Гринвальда были сильны, а с ним самим, боюсь, мне и вовсе бы не удалось справиться. Мне доводилось слышать, что этот маг обуздал тёмную силу, и каждый убитый на войне делало каждого из Аненербе лишь сильнее. Вспоминая некоторых из них… от людей там мало что осталось, да и от живых тоже. Так что каждого чародея по другую сторону фронта ждали свои тяжелые бои. А ведь потом Гриндевальд получил настоящие некрополи благодаря американцам.

— Хиросима и Нагасаки? — догадался Гарри. — Но это же было уже после падения Германии?

— Да, и Гриндевальду удалось без особо труда уйти в Японию. Жертвенность этого народа на благо страны позволила ему стать куда сильнее, а потом случилась атомная бомбардировка… Границы его сил стали просто невообразимы! Возможно, он стал сильнее даже самой Меб! Мы собирали всех, кого могли, прекрасно зная, что лишь погибнем и сделаем его сильнее… А потом Альбус привёл его, полностью сдавшегося. Мы собирались идти на самоубийство первого сентября, а их битва — а она была, можешь мне поверить, — состоялась за день до этого. У меня есть догадки, как Альбусу это удалось, и я уверен, что не последнюю роль в этом сыграло пророчество… — Фламель замолчал, размышляя о чём-то. Потом спохватился: — Как бы то ни было, Гриндевальд заточён в Нурменгарде — убить его так никому и не удалось. Мы испробовали много способов, поверь, рискнули даже на Последнее Заклятье, но силы были несопоставимы, и сразить его не удалось.

Алхимик поболтал чай в чашке, продолжая смотреть в окно. Наверное, перед его глазами стояли картины той далёкой войны, лица друзей или врагов.

Но потом Фламель перевёл взгляд на Гарри.

— Но полагаю, Волдеморт интересует тебя больше. Что ж, так и есть, я не сражался с ним. Видишь ли, так вышло, что хотя взгляды этого тёмного мага одинаково противны и мне, и Альбусу, с ним самим мы не сказать, чтобы сходимся во мнении. Мой последний ученик крайне консервативен, его вполне устраивает мир, каким он существует сейчас. Беда в том, что столь же консервативен и я. Только мой идеал, как и у любого старика лежит уже в моей молодости, задолго до введения Статута. Мне до сих пор не ясен принцип отделения магов от прочих людей, или эти глупости на грани оскорбления вроде маглов. Можно подумать, люди отличаются друг от друга из-за какого-то особенного таланта или облика!

Мистер Фламель поморщился.