— В этой войне предводителем стал Ладног Восьмой, — вещал Бинс, разворачивая карту Англию. — Основной его лагерь был здесь, недалеко от Эдинбурга. Я был там на раскопках в двадцать седьмом. Моя первая экспедиция… Возглавлял её отец, но знали бы вы, как трудно было его уломать взять меня с собой! Конечно, в этом была и моя вина, что я заснул, когда он зачитывал мне технику безопасности. Но хэй! Мне было двендацать, и заснул я только на сто третьей странице. И в добавок, хочу сказать, отец к тому времени так охрип, что разобрать его слова было решительно невозможно! Но вернёмся к Ладногу и его лагерю. Вот здесь я подготовил его подробную карту по итогам тех раскопок, и по ней мы сможем рассмотреть некоторые крайне важные аспекты военного дела гоблинов в тот период. Именно они почти привели их к победе, но один единственный фатальный просчёт в итоге перечеркнул все шансы.

Что тут можно сказать, профессор Бинс радикально изменился. Дополнительные материалы, личный опыт, интересный рассказ — это были отличные уроки. Сложно было найти хоть кого-то, кто спал бы на Истории Магии теперь.

Жаль, что этих уроков будет так мало. Но вряд ли призрак согласится вернуться к работе, что стала для него почти тюрьмой на добрую сотню лет из-за ошибки одного придурка, стремящегося уместиться в директорском кресле. Гарри удивлялся даже тому, что у профессора Дамблдора получилось уговорить его остаться до конца учёбного года.

Гарри постепенно приходил в себя, выныривая из странной меланхолии, навалившейся после смерти профессора Квиррелла. Или даже раньше, после Авады? Не то чтобы это была такая уж большая разница.

Некоторые ребята пытались вызнать у него что-нибудь про дело с профессором Бинсом, даже шапочно знакомые, вроде того пацана со Слизерина. Как там его звали? Он был из Малфоев, это Поттер запомнил, но вот имя… Нет, вспоминать имя было решительно неохота.

Друзья, с другой стороны, с расспросами не лезли. Фред с Джорджем делились абсурдными слухами, вроде желания Гарри влезть в директорское кресло, но ничего не спрашивали. Невилл с ребятами жаловались на скуку дежурств у запретного коридора, которые они не оставили, но не пытались втянуть туда и Гарри. Перси важно разъяснял некоторые моменты по урокам, когда Поттер его спрашивал, но сам не навязывался. Вуд обещал порвать Равенкло как тузик грелку, но не допытывался о смурном состоянии Мальчика-Который-Добыл-Мётлы.

Не то чтобы они не волновались, конечно. Гарри даже замечал это беспокойство, но игнорировать его было проще, чем всё рассказать. Но после вопроса Гермионы о его состоянии на следующее утро после смерти профессора Квиррелла и ровного безразличного ответа они просто приняли это. Пытались подбодрить, каждый по своему, да, и Гарри был благодарен за это не меньше, чем за отсутствие вопросов.

Через две недели, когда мальчик уже более-менее пришёл в себя, за завтраком он обнаружил короткую записку: "Вылупляется"

* * *

— Полностью здоров, ja, — покивал герр Кляйн, осматривающий недавно вылупившегося дракончика.

Самого процесса Гарри не застал, потому что уроки есть уроки. Вылупление дракона, конечно, не каждый день увидел, но мальчик сомневался, что это достаточное оправдание для преподавателей. В конце концов, когда-нибудь потом можно будет съездить в гости к герру Кляйну, подгадав нужный момент. Благо магозоолог уже приглашал в свой драконий заповедник.

— Для контроль надо следить, но только неделя, ja, — подвёл итог герр Кляйн. — Мог пропускать опасный патология из-за плохой условия на ранней стадия. Не мочь спорить с герр Хагрид по этот вопрос, ja.