Червь 2 - Антон Лагутин

Сжимаясь и разжимаясь как пружина, я пополз через все кишки прямиком в желудок. Раздвигая горячие фекалии, я полз, оставляя за собой влажный след. Поворот налево. Поворот направо. Когда я уже сбился со счёта, моё тело куснула поджелудочная кислота. Совсем не больно. Я был готов, окутав своё скользкое тело молофьей. Ползу мимо разбухших от бухла хлебных мякишей. Пробираюсь сквозь пережёванные куски куриного мяса. И хорошо, что моё тело (тело Инги) продолжающее страстно целоваться с молодым человеком, находится в горизонтальной плоскости. Я без труда добираюсь до глотки. Темно, как в жопе, но я знаю дорогу. В любом состоянии пройду по ней, не заблудившись. Вот и язык. Перемазываюсь тёплой слюной, скольжу вперёд, касаясь дёсен и зубов. Вот и мужской язык — он чуть шершавее и толще. Я словно макаронина, которую всосали с обеих сторон два любящих человека. Главное — чтобы не перекусили пополам! Хотя, пофиг, живём один раз!

Я почувствовал, как Ал попытался отвести голову в сторону, но я продолжаю удерживать его в поцелуе, ровно на столько, на сколько хватает длины шеи Инги. И хватает её с достатком.

Когда мужчина отрывается от моих губ, я уже на базе. Мой хвостик пощекотал верхнее нёбо Ала, оставив полоску молофьи, и пропал из вида, погрузившись в темноту глотки. Вокруг меня всё сжалось. Мужик быстро отпрянул от Инги, выскочил из кровати. Согнувшись, начал кашлять. Вставил два пальца в рот. Вот хитрый засранец!

Тем временем я уже в желудке, скрученным в агонии рвотных спазмов. Опасный момент. Может на раз-два рвотной массой выкинуть на берег, и буду барахтаться на полу, как дельфин на берегу. Нужно действовать. Срочно!

Стрелой вонзаюсь в переваренную пищу. Трусь… Трусь о куски курицы, о хлебный мякиш. Желудочная кислота покусывает моё тело, но уже новая порция моего защитного слоя обволакивает меня целиком. Желудок снова охватывает спазм. Вокруг меня всё сжимается. Меня сдавливает. Но это мне только на руку. Я извиваюсь, ползу.

Ползу и извиваюсь, и прямиком устремляюсь к своей цели. Большая часть тела уже в кишках прогуливается как по бульвару. И вот, когда первая партия еды покидает желудок, смачно окропив пол комнаты, я уже целиком размещаюсь на новой хате. А когда я на новой хате — то пора пускаться в пляс!

Я трусь.

Снова трусь.

Трусь и трусь!

Ух, как тут тепло. Жарко и приятно. Душно и влажно. Погнали!

Охх…. Уууу… Да-да! Сука, получи по полной!

На!

На!

На!

Моё тело содрогается, выплёскивая в кишки горячую молофью. Вязкую, как клей ПВА. Маслянистую и густую. Смердящую белком.

Когда наши тела, то есть моё и тело Ала, прекратили конвульсировать в общем порыве, и когда моё воображение успокоилось, я прозрел. Продолжая стоять в три погибели, смотрю на пол. Там, внизу, вокруг моих мужских ступней разбрызгана рвота. Во рту горький вкус курицы. Все пальцы на руках жирные и скользкие. Голова кружиться, но стоять я могу. Я поднимаю голову. Вижу Ингу. Она лежит на кровати неподвижно, опала в бельё, словно потеряла сознание. Странно, мои предположения оказались неверными. Получается, что с верёвками можно было и не заморачиваться. Эх, кто ж знал. Век живи — век учись.

Подобрав одежду с пола, одеваюсь. Ощущаю усталость такой силы, что чуть с ног не валюсь. Нужно прилечь на пять минут, отдохнуть.

Глядя на обнажённое тело Инги, понимаю, что ничего не хочу. Да и между ног мой дружок давно уже приуныл, свесив нос. Накрываю Ингу одеялом. Мало ли еще простынет. Завтра постараюсь быстро управиться. Схожу на разведку, составлю план, прикину: что и как, раздобуду ключи и ночью смело пойду на дело, вернувшись в тело Инги. Как два пальца обоссать. Ведь я теперь — троянский конь.

Допив бухлишко, я разместился на полу, рядом с кроватью Инги. Еще не дай бог проснётся и как начнёт вопить во всю глотку, а я, словно спаситель, приду ей на помощь.

Спа-а-а-ать.

Впереди у меня волшебная ночь.