Невеста сумеречной Тени - Мари Дюкам (2024)

Вижу Алису, поглощаемую Тенью. Она не может вымолвить ни слова, только смотрит на меня своими огромными глазами, моля спасти её. Вижу пьяных парней, раздирающих моё платье. Они громко гогочут, раздевая меня донага, оценивают, как скотину на рынке. Вижу пленного мага. Его чёрные глаза выпивают душу, губы хищно усмехаются, а руки тянутся к моей шее.

С криком ужаса я просыпаюсь. Сердце бешено колотится от страха, ночная сорочка липнет к вспотевшей спине, а в тусклом свете ночника гулящие по спальне тени кажутся проклятыми, выбирающимися из углов, чтобы похитить меня, как Алису. Расталкиваю Снежу, спящую в комнатке для служанок. Зевая, она провожает меня в спальню, зажигает ещё одну лампу на прикроватном столике, заново взбивает подушки и одеяло.

— Вам нужно поспать, миледи, — говорит девушка, обходя со светильником в руках комнату. — Здесь никого нет, это просто кошмар.

Не хочу показывать служанке душащий меня страх, вызванный отнюдь не дурными снами, поэтому забираюсь в кровать как на плаху. Снежа уходит, а я остаток ночи пялюсь в потолок, заснув только когда небо за окном начало предрассветно сереть.

Весь следующий день провожу в ожидании вестей от Эмиля. Что если он снова решит всё за меня и один отправится в темницу? Что если допрос уже прошёл, а я так и осталась не у дел? Боги, а если пленник сообщил Эмилю, что Алиса мертва, и теперь князь будет скрывать это от меня? Беспрестанно зудящие мысли сводят с ума, и я с головой ухожу в работу.

Солдаты до утра разбирали тела на поле, ища тех, кого ещё можно спасти. Тяжелораненых свозили во дворец всю ночь, подводы, гружённые телами, продолжают прибывать и сегодня. Кто-то приходит сам после сна, не принёсшего облегчения, им сёстры милосердия выдают обезболивающее и направляют на осмотр. Магов-целителей на всех не хватает, поэтому они сосредоточены только на самых сложных случаях, всем остальным помогают лекари и сёстры.

Повязав фартук из грубой небелёной ткани поверх платья, я помогаю в меру сил: хожу по бальной зале, теперь отведённой для раненых, и меняю повязки, раздаю еду, пою разбавленным с водой вином. К вечеру ноги гудят, поясница стреляет болью. Впервые в жизни чувствую себя настолько вымотанной. Зато тревожные мысли на время отступают.

— Вот ты где. — Эмиль находит меня в закутке за ширмой. Присев впервые за день, я вытираю вспотевшую шею тонким носовым платком, но, увидев князя, подскакиваю на ноги.

Вид у меня сейчас наверняка не самый привлекательный: юбка мятая, подол в бурых пятнах, кожа рук сохнет от постоянного мытья, причёска давно растрепалась.

— Не передумала? — спрашивает он, оглядывая меня изучающим взглядом.

— Ни за что! — Я снимаю передник, аккуратно сворачиваю его, чтобы убрать к остальной грязной одежде. Распускаю волосы и, пробежав по локонам пальцами, заплетаю их в опрятную косу. Хмурюсь, замечая улыбку князя. — Что смешного?

— Неожиданно видеть тебя такой… — Эмиль жестом указывает на платье. — Приятно, но несколько странно.

— Я умею быть не просто красивой куклой при мужчине. — Расправляю плечи и гордо вскидываю подбородок, пытаясь казаться выше, чем есть на самом деле. — Если ваше высочество смущает мой внешний вид, то всего два часа — и я снова самая красивая женщина на свете.

— А говорят, скромность красит больше бриллиантов, — с иронией замечает Эмиль, подавая мне руку.

— Глупости, — фыркаю я. — Скромность хороша для тех, кому нечего показать. Конечно, я прекрасна в любом наряде, но всё-таки предпочитаю быть великолепной.

Князь тихо смеётся, и от звука его голоса у меня мурашки бегут по спине. Он выглядит уставшим не меньше самого простого солдата: тёмные тени очерчивают глаза, тонкие морщинки прорезают лоб, будто князь постоянно хмурится. Мне хочется видеть его привычно-собранным и спокойным, но сейчас я тихо радуюсь его улыбке.