Пожар моего сердца - Соня Менделеева

— Я отлично провела время. Все было потрясающе. Спасибо, что пригласила меня. — Конечно! Я бы очень хотела, чтобы ты жила поближе и могла приезжать каждый месяц, — искренне сказала Арина. — И, пожалуйста, передай Данилу еще раз спасибо за то, что помогал в конюшне последние пару дней. — Арина прижала руки к груди. — Он так хорошо обращается с лошадьми! И Коля сказал, что он усердно работал. Данил даже глазом не моргнул, убирая в стойлах.

Анна не могла не гордиться своим маленьким человечком. — Ему это нравится. Он даже спросил, можем ли мы приобрести собственную лошадь.

— Ну, у него всегда есть возможность позаниматься с нашими лошадьми. Теперь он член семьи «Битца». Он умеет обращаться с ними, — Арина говорила серьезно. — Коля прозвал его Заклинателем лошадей. Элвис не любит, когда ему расчесывают гриву, но позволил Данилу расчесать его, даже не заржав. Нам понравилось, что он провел с нами время. Он особенный мальчик.

— Спасибо. Я тоже так думаю. — Анне нравилось, что люди видели то же, что и она. — Я, пожалуй, пойду. Еще раз спасибо за все.

По пути до своего дома, который находился в пяти минутах ходьбы, Анна думала о словах Арины.

С каждым днем они становились все ближе к тому, чтобы узнать результаты теста на отцовство. Если выяснится, что Глеб является отцом Данила, было бы несправедливо жить так далеко друг от друга. У них было много времени, чтобы наверстать упущенное, и между ними уже установилась прочная связь. На самом деле это касалось не только Данила и Глеба; девочки стали поклонницами Глеба номер один.

Мысль о переезде, о том, чтобы упаковать вещи из единственного дома, который когда-либо был у девочек, пугала, но Анна начинала думать, что это единственно правильное решение. А работать она может где угодно.

Впервые за долгое время Анна не чувствовала себя так, словно тонет.

Легкая улыбка играла на ее губах, когда она открыла дверь квартиры, ожидая увидеть девочек и Данила, сидящих перед телевизором. Но, увидев на диване одного лишь Глеба, выглядевшего сексуальнее, чем имел право выглядеть любой мужчина, спросила, затаив дыхание: — Где дети??? Где Натали???

— Близняшки уснули около часа назад. Натали легла с ними. Следом и Данил уснул. Мы усердно тренировались в спортзале. — Глаза Глеба загорелись. — Он большой молодец. У него настоящий природный талант.

Она видела, как сильно он надеялся, что Данил — его сын. Она также видела, что рубашка обтягивала его руку, которую он положил на спинку дивана, и что на его шее вздулась вена, которую она целовала, когда они занимались любовью. Находиться рядом с Глебом и не поддаваться чувствам было особой формой пытки.

Было так много моментов, когда ей хотелось прикоснуться к нему, поцеловать его, броситься в его объятия, закрыть глаза и впитать его силу. И все же она сопротивлялась. Происходящего было достаточно, чтобы не усложнять ситуацию еще больше. Она установила правила, и теперь ей приходилось с ними жить. Только одна ночь. Вот и все. Сделано.

В теории это звучит намного проще, нежели применение на практике.

— Если дети уже спят, что ты здесь делаешь? — спросила она, понизив голос.

— Нам нужно поговорить. О, нет.

Случалось ли в мировой истории что-нибудь хорошее после этих слов? Это было то, что сказал Демид перед тем, как сообщить, что уезжает в тур и что быть отцом — совсем не то, кем он себя видит. Это было также и то, что произнесла Алиса перед тем, как сообщить ей, что у нее неоперабельная опухоль головного мозга. Собирался ли Глеб сказать ей, что это было слишком для него?

Собирался ли он сказать ей, что его рак вернулся? Что он снова заболел?

Стараясь изо всех сил не выдать охватившей ее паники, она скрестила руки на груди и как можно спокойнее спросила: — В чем дело?

— Ты не хочешь присесть? — он жестом указал на место рядом с ним.

О, Боже. Все происходило точно так же, как и в обеих предыдущих ситуациях.