Пожар моего сердца - Соня Менделеева

— На самом деле, — продолжила она, — я искала место, где он мог бы покататься верхом. Я читала, что лошади могут помочь в горе.

— Ты должна привезти его сюда. И девочек тоже. Тебе нужно вернуться сюда.

— Знаю. — Она кивнула. — Увидев Колю, я почувствовала себя такой виноватой за то, что я здесь без Данила. Ему щемило сердце, когда она была так строга к себе.

— Я помню, как моя мама постоянно говорила это, когда я был маленьким. — Глеб не часто говорил о своих родителях, и то только с родными. Однако с Анной это казалось самой естественной вещью в мире. — Я ложился спать в девять часов, но никогда не оставался в своей постели. Мне всегда казалось, что я что-то упускаю. Поэтому почти каждый вечер я тайком выбирался на свое особое место в коридоре. Меня не было видно с дивана, если бы мои родители оглянулись, но я все равно мог видеть телевизор. Мои родители рассказывали о своем дне, пока смотрели «Криминальную Россию» или «Что? Где? Когда?» Анна усмехнулась, и он снова поразился тому, насколько шикарной была ее улыбка. Мужчины действительно начали бы войны из-за этой улыбки. По крайней мере, он бы точно это сделал. Глеб понимал, что ведет себя нелепо, но ему было все равно. — Большую часть времени они говорили о скучных вещах, в основном о работе. Но я очень хорошо помню, что каждый раз, когда моя мама ходила куда-нибудь, либо с подругами, либо с моим папой, то по возвращении всегда говорила, что ей было весело, но очень жаль, что «мальчиков» там не было, потому что она знала, что нам бы понравилось везде, куда бы она ни пошла.

— И я помню, что мой отец всегда говорил ей то же самое. Он бы сказал: «Маргаритка моя, — мою маму звали Маргарита, — объяснил Глеб, прежде чем продолжить. — Ты так много делаешь для мальчиков и для меня. Ты заслуживаешь немного времени для себя. Если ты не заботишься о себе, как ты сможешь позаботиться о нас?» Он взглянул на Анну и увидел, что она плачет.

Дерьмо.

— Прости меня, — извинился он.

— За что? — Она остановилась и посмотрела на него снизу вверх, в замешательстве наморщив нос.

— Я тебя расстроил.

— Это просто… — Анна улыбнулась, шмыгнула носом и вытерла слезу, катившуюся по ее щеке. — Просто твои родители… они потрясающие.

— Да, они такими и были.

— Были? — Она снова остановилась на грунтовой дорожке, которая вела обратно к парковке. Глеб повернулся к ней лицом. — Они умерли, когда мне было двадцать.

— Мне так жаль. — Она протянула руку и коснулась его плеча.

Он заметил, что сегодня она изо всех сил старалась избегать физического контакта с ним. Когда он попытался помочь ей взобраться на лошадь, она вскочила, словно ошпаренная, чтобы избежать его помощи. Он надеялся, что это просто потому, что она почувствовала тот же фейерверк, что и он, когда они соприкоснулись. Какой бы ни была причина, по которой она держалась на расстоянии, сейчас ее забота и сострадание взяли верх.

Ее пальцы сжали его руку, когда она сказала: — Это, должно быть, было ужасно. Потерять их обоих.

— Это произошло с разницей в несколько месяцев. С отцом произошел несчастный случай. Он поскользнулся в душе и ударился головой. Затем, примерно через четыре месяца, моя мама скончалась от осложнений, связанных с диабетом. Честно говоря, я думаю, что, как только моего отца не стало, она просто сдалась. — Глеб покачал головой, когда все эмоции, с которыми он не сталкивался с того периода своей жизни, нахлынули на него. — Я знаю, что я мог бы сделать что-то, чтобы помочь ей.

Слезы в глазах Анны навернулись еще сильнее, и он ненавидел себя за то, что расстраивает ее, но хотел поделиться с ней. Он хотел поделиться с ней всем.