— Молодец, Степаныч, — Виктор похлопал старика по плечу. — Может и не увидели. А так-то, в поселке никто не спрашивал про нас?

— Нет. Думаю, никто Вас не видел. Вы же ночью пришли. А ко мне редко кто заходит. За грибами поселковые вдоль холма оврагом идут, ко мне не поднимаются. Там лес лучше и грибов больше. Здесь, сам видел, заросли сплошные. Да и болото внизу. Заплутаешь, не выберешься.

— Ну, и, слава Богу! — Виктор поглядывал в окно, не слышит ли их Алина. Не хотел он напоминать женщине про их зыбкое положение. — Вот так дела, — продолжил он, глядя на старика, — дожили. Людей больше страшимся, чем зверей. Я в лес иду смело, а вот в поселок пока побаиваюсь.

— Что же дальше думаешь делать? — Степаныч грустно посмотрел на Виктора. — По мне так живите, хоть всю жизнь у меня. Мне только веселее. Да Вам-то как-то обустраиваться надо.

— Нет, Степаныч. Рано или поздно заметят нас здесь. Кто-нибудь да сдаст. Все-таки миллион рублей — награда. Думаю, желающие найдутся. Дальше надо нам бежать. Только пока не знаю как. Машину нужно раздобыть, да ночами ехать. И документы бы сделать. По нашим паспортам нас сразу опознают. Хотя у Алины все равно паспорта нет, и на девочку свидетельства о рождении тоже. Не знаешь часом, кто может паспорта поддельные сделать?

— Ой, Виктор, накручиваешь ты себе срок!

— А куда деваться? Не сдаваться же идти. Не для того бежали. Знаешь, как муж Алины над ней издевался. Она в психушке три раза лежала, чуть с головой не двинулась.

— А ты, Виктор, влюбился что ли? Что свою голову под чужую беду подставил?

— Да, я бы ее на руках носил, если бы она согласилась. Только вижу — не нужен ей никто.

— Ладно, завтра поеду в город поговорю там с одним. Мой воспитанник, тоже, как ты, боксер бывший. Только пошел по кривой дорожке. Я его всю жизнь уму разуму учил, ругал, а теперь, видно, на поклон идти придется.

— Дед, так ты скажи мне, где его искать. Я сам поеду к нему, что тебе унижаться.

— Чего это унижаться? — разозлился Степаныч. — Он предо мной пацан был, пацан и есть, кем бы в своих криминальных кругах не считался. А тебе нельзя нос высовывать. Сразу попадешься. Ваши фото, небось, на каждом углу расклеены. Смотри лучше, чтобы здесь Вас никто не заметил. Если внезапно нагрянут, прячьтесь в подполье. Под сараем, помнишь, я показывал тебе?

— Спасибо тебе, Степаныч. Деньги то возьми на документы, есть у нас пока. И драгоценности Алины надо заодно в ломбард сдать. Сделаешь?

— А куда ж мне от Вас деваться, — улыбнулся дед, — пошли в дом, обедать пора.

* * *

Строгонов забросил дела компании. Все взвалил на Петрова. Сам мотался по всей области в поисках беглецов. Когда обнаружились снимки с камеры видео наблюдения в супермаркете, где Виктор покупал продукты и одежду, Артем Сергеевич со своей охраной проехал по всем близлежащим деревням и поселкам.

— На полицию мало надежды, — злился он. — Все надо самому контролировать.

От одной мысли, что его жена сбежала с любовником, и дочь сейчас находится с чужим дядькой, у Строгонова сжимались кулаки и скулы сводило: «Поймаю — кобеля этого в тюрьму, а сучку запорю до полусмерти. Год ребенка не увидит».

Однако поиски плохо продвигались. Беглецы как в воду канули. Никто их не видел. Пока, наконец, в реке не выловили машину Строгонова, которую затопил Виктор.

— Отсюда не могли далеко уйти! С ближнего поселка всех жителей опросить! За каждый куст заглянуть! Пока не найдем, домой никого не отпущу. В машинах спать будете! — кричал разъяренный Артем на ребят из своей охраны.

Потом резко повернулся к следователю:

— Как же Вы искали? Что у Вас за «профессионалы» работают? Неделю — никакого результата!

— Территория поиска преступника большая! Вы заявили, когда они уже двенадцать часов были в бегах. И потом, почему безрезультатно. Машину вот нашли!

— Нашли на шестой день!