Танцующий в темноте - Т. Мартин

Независимо от того, соблазнительно ли она гладит ладонь моего брата за обеденным столом или беспомощно привязана к стальному стулу, в девушке с волосами цвета воронова крыла есть что-то бесспорно хрупкое. Что-то, что грозит расколоться от одного прикосновения. На самом деле, у меня такое чувство, что мне вообще не нужно было бы прикасаться к ней, чтобы заставить ее истекать кровью.

Мои глаза закрываются, мысль о крови на ее маленьком теле захватывает меня, и пока это все, что я вижу. Так знакомо, но совсем не так.

Алые ручейки медленно стекают по ее светлой коже… Глубокая дрожь пробегает по позвоночнику от ощущения густого тепла… Интересно, как бы выглядели эти пухлые розовые губы, если бы она высунула язык, чтобы поймать красные капли. Голубизна ее глаз так ясно отразилась бы в серебряных лезвиях моего ножа, ее бледная ладонь так резко контрастировала бы с черной рукоятью лезвия, и я должен знать… Если бы я вложил оружие в ее нежную руку, она вздрогнула бы и выронила его? Или она обхватила бы его своей хваткой и сжала?

Блядь. Жар разливается по моей груди прямо к моему члену, прожигая кожу, пока я не проглатываю стон.

Будь проклят Райф и его извращенное мышление. Он точно знал, как присутствие этой девушки подействует на меня.

Мне нужно убраться к черту из этой комнаты. Мне нужно убраться к черту подальше от нее.

Как только я делаю шаг к выходу, тихий стон с другой стороны экрана заставляет мою голову наклониться. Райф оттягивает голову девушки за волосы назад, голубые глаза широко раскрыты и устремлены в потолок, руки все еще связаны за спиной. Он нависает над ней с ухмылкой на лице, держа свечу над ее плечом, достаточно близко, чтобы заставить ее задрожать. Вероятно, пытается понять, оставит ли его следующее прикосновение нечто большее, чем жгучую боль.

Он играет с ней, видя, что она невольно показывает в моменты страха, запугивания, удовольствия. Или боли. Он, как правило, получает больше удовольствия от криков, чем от хныканья, но, с другой стороны, так поступают и женщины, которые подписываются на его нелепые шарады.

Сегодняшние методы Райфа не новы, разве что чуть более… стратегические, чем обычно. Но что ново, так это ее реакция. Я едва замечаю, что делаю еще один шаг вперед, пока не оказываюсь почти так же близко к экрану, как Грифф. Я опускаю одну руку в карман, другой поглаживаю подбородок.

Эмми отклонила голову достаточно назад, чтобы видеть его, ее стройная шея полностью обнажена. Один уголок ее губ изгибается, но совсем чуть-чуть. Соблазнительно. Когда она шепчет что-то слишком тихо, чтобы я мог расслышать, Райф опускает голову настолько, что его грязно-светлые волосы касаются ее лба. Его хватка ослабевает, и вскоре его пальцы дразнят материал вокруг ее рук.

Он тянет за грубые веревки. Ее тело замирает, ее нетерпеливое предвкушение видно отсюда. Я почти думаю, что он собирается развязать её полностью, но затем он медленно отступает с этой неприятной ухмылкой, появившейся на его лице.

Когда девушка стискивает зубы и что-то порочное вспыхивает в ее ангельских глазах, мой взгляд сужается, и этот гребаный жар снова приливает к паху.

Итак, ее слабая попытка освободиться потерпела неудачу. Неудивительно. Но она все-таки попыталась — и ни много ни мало в волчьей шкуре. Некоторые девушки могут немного возбудиться в Темной комнате, могут даже укусить, когда Райф заходит слишком далеко, но они никогда не сопротивляются этому. Они всегда хотят этого.

Хм. Нет, так не пойдет. Так вообще не пойдет.

Одно дело — уйти от хрупкой, тихой девушки, которую легко напугать. Покорной, конечно, но той, кто все равно хочет этого. Как легко было бы сломать ее одним нажатием. Но это… есть что-то слишком знакомое в сводящем с ума блеске, вспыхнувшем сейчас в ее глазах.

Что-то, чего не смогла бы воспроизвести ни одна мышь.

Если, конечно… В конце концов, мышь действительно лев.