Танцующий в темноте - Т. Мартин

Я не знаю, от страха это или от того, что сделал Райф, чтобы запудрить мне мозги, но я не могу удержаться от того, чтобы не съежиться под его ледяным взглядом.

Он останавливается прямо передо мной, его туфли почти задевают носки моих дизайнерских лодочек на каблуках. Он наклоняет голову, глаза сужаются до щелочек, когда он неторопливо рассматривает меня.

— Ты накачал ее наркотиками.

Его голос звучит более отстраненно, чем следовало бы, но низкий звук вибрирует у меня по спине, когда он подтверждает то, что я уже подозревала.

— Просто немного смеси, с которой я экспериментирую.

Рука Райфа опускается на изгиб моей шеи, затем он гладит меня, как кошку. Хрустящий материал его костюма щекочет мне спину, и я съеживаюсь. Это как наждачная бумага для моей сверхчувствительной кожи.

— Если бы я не знал тебя лучше, брат, я бы подумал, что ты звучишь почти разочарованно.

— Разочаровано? Нет. Для этого нужно было бы иметь какие-то ожидания.

Лицо Адама материализуется прямо передо мной, когда он опускается на колени. Его рука поднимается, затем сильные, теплые пальцы сжимают мою челюсть с обеих сторон. Его хватка крепкая, почти неприятная, но когда он медленно наклоняет мою голову, чтобы осмотреть меня поближе, движение на удивление нежное.

Мои веки опускаются, а конечности становятся слишком тяжелыми, когда призрачная дымка застилает уголки зрения, наркотики поселяются в моем кровотоке. Я почти уверена, что единственное, что удерживает мою голову сейчас прямо, — это сила его хватки, потому что остальная часть меня расплавилась от прикосновения к жесткому стулу.

Удивительно, сколько деталей замечаешь в чертах лица человека, когда вас разделяет всего несколько сантиметров пустого пространства. Например, густая мужская щетина вокруг его квадратной челюсти. Я заметила это раньше, но, находясь так близко, я задаюсь вопросом, не из тех ли он мужчин, которые гладко выбриваются каждое утро и отрастают к вечеру. Темно-синие глаза теперь не кажутся такими черными, даже когда они скрыты рядом темных ресниц. Вблизи его оливковая кожа кажется экзотической, и я ловлю себя на желании узнать, откуда он родом. Почему он и его братья все выглядят такими разными.

Странная дрожь пробегает по моей спине, когда он другой рукой перебрасывает мои волосы через плечо. Он наклоняется, осматривая свежую рану, которая все еще слабо пульсирует. Прохладный материал его брюк касается внутренней стороны моих обнаженных бедер, и осознание проносится сквозь меня, когда я понимаю, что он прямо у меня между ног.

Дыхание срывается с моих губ.

Он откидывает голову назад, затем смотрит прямо на меня. Его взгляд опускается к моему горлу, когда я сглатываю.

Что-то смертельное мелькает в его глазах. Кончики пальцев впиваются в мои щеки за долю секунды до того, как он отпускает меня полностью, с такой силой, что моя голова откидывается назад.

Смешок Райфа — единственное, что напоминает мне о его присутствии. Он подходит к подносу вдоль правой стены и ставит свечу.

— Я знал, что ты не сможешь удержаться от наблюдения на ней, но должен сказать, я не ожидал, что ты так быстро присоединишься.

Он указывает на свечи у своих ног, обе теперь незажженные, затем приподнимает бровь, доставая из кармана квадратную зажигалку.

— Не хочешь оказать честь? Лично мне нравится романтический вид пламени свечи, но я думаю, что огонь прямо от зажигалки больше в твоем стиле.

Адам не отрывается от моих ног. Он тоже не сводит с меня глаз.

— С каких это пор тебе нравится сжигать наших сотрудников в Темной комнате? — спрашивает он так небрежно, что можно подумать, что он спрашивает о погоде.