Верный шаг - Вида Вернер

— Он не жаловался на здоровье, — плакала пожилая женщина, сжимая в руках сумочку. — Каждое утро я по привычке делаю лишнюю чашку кофе. Мы прожили долгую жизнь вместе и меня немного утешает то, что он умер своей смертью…

Барт никогда не понимал выражения «умереть своей смертью». Какой бы ни была смерть, она всегда «своя», а не чужая. Какая разница, умер ли человек от удара по голове, утонул или у него остановилось сердце. Его все равно не стало.

— Уже год, как моего Хэнка нет со мной, — сказала одна из женщин в черном. — Я думала, что станет легче, но я этого не чувствую.

— У скорби нет никаких сроков, — ответил ей Ричард. — Потеря необратима. Нельзя забыть ушедшего, перестать его любить. Но можно адаптироваться к ситуации, принять ее и жить дальше.

Бартоломью посмотрел на часы, висящие над входной дверью. Сидеть здесь и слушать фразы из учебника по психологии было невыносимо. Единственная приятная глазу картинка — декольте брюнетки. Но и этого развлечения вряд ли хватит на час.

— Траур можно сравнить с ношей на плечах, — продолжал куратор. — Сначала она кажется неподъемной, затем мы понемногу привыкаем к ее тяжести, и, наконец, наступает день, когда мы понимаем, что она стала легче. Конечно же, она никуда не пропадет, но даже неся ее, можно снова научиться радоваться жизни.

Все присутствующие согласно закивали. К разговору присоединилась девушка:

— Моей бабушке было девяносто три, когда она покинула нас. Я скучаю по ней. Но я верю, что она в лучшем мире…

— Пфф.

Барт не сразу понял, почему все уставились на него. Он и не думал, что настолько громко выразил свое неодобрение. Ну правда, какой еще «лучший мир»? Люди бессильны перед временем. И рано или поздно все заканчивается смертью мозга.

— Вы не верите в загробную жизнь? — спросила девчонка таким изумленным тоном, словно он только что сообщил, что Земля круглая, а никто и не подозревал.

— А вы верите? — все еще удивляясь, что втянут в этот диалог, парировал Барт.

— А как же не верить? Конечно, на сто процентов верю. Мы все встретимся там после смерти.

Бартоломью ничего не ответил. Как бы ни был он поражен слепой верой этой девушки, он посчитал, что споры о религии здесь будут неуместны. В любом случае, где кончается вера, начинается совесть. Барт искренне верил в свою совесть. Именно ею, а не страхом перед Богом или адом он всегда руководствовался, определяя, что значит «поступить правильно».

Но куратор не посчитал тему запретной:

— Я вижу, вы хотите еще что-то добавить, — поинтересовался он. И все участники снова воззрились на Барта. Ему ничего не оставалось делать, как изложить свое мнение. «Раз уж все этого хотят, сами напросились».

— Я не верю в то, чего сам не видел. Существование Рая не доказано, — сказал он.

Как они не понимали… Верить в то, что за гранью жизни и смерти что-то есть, и что Бог ничего просто так не делает — значит принимать, что ужасные события, катастрофы, смерть невинных — это все сделано руками Бога.

— А какой смысл в этих доказательствах? — улыбнувшись, возразила девчонка. — Понимаете, существует только два варианта: загробная жизнь или есть, или ее нет. Если она есть, то после смерти вы увидите всех, кого потеряли. А если ее нет, то вас просто не станет и вам будет все равно. Так какой смысл не верить в нее сейчас, пока вам это нужно?

— Зависит от того, что и кому нужно, — ответил Барт.

Он убедился лишь в одном — правы те, кто все берет от жизни, ведь мы можем лишиться всего в любой момент. И еще — когда ты впервые сталкиваешься с потерей, кажется, словно с этого момента твоя жизнь начинает движение к концу.

— Пожалуйста, приходите, — говорил Ричард, подводя итоги сегодняшней встречи. — Здесь вы сможете быть услышанными. Помните, не только разделенная радость увеличивается, но и горе, разделенное с другими людьми, уменьшается…