Если о нас узнают - Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

– Нет, мальчики заслуживают знать. Вы предали свою команду. Никто и никогда больше не будет с вами работать.

Вы думаете, что вы герои, но вы не понимаете, что сами себя погубили.

К нам подходит Эрин. Ее лицо красное и взволнованное.

– Ну, как и следовало ожидать, Джефф хочет встретиться с вами.

– Когда? – спрашивает Джон.

– Он не сказал, – отвечает Эрин. – Перед разговором с вами ему нужно пообщаться с юристами.

Штаб-квартира Chorus расположена в сверкающем современном здании в центре Лос-Анджелеса.

Перед входом собралась огромная толпа, выстроившаяся по обе стороны дороги. Chase Protective Services установил баррикады, чтобы оградить людей и освободить дорогу от толп фанатов, которые собрались, предвидя это событие. Пока мы медленно подъезжаем к зданию, крики фанатов становятся почти оглушительными. Некоторые открыто плачут, и я не думаю, что это связано с тем, что они невероятно рады нас видеть.

Напротив, в толпе виднеются несколько радужных флагов, которыми гордо размахивают.

Мы подъезжаем к входной двери, и охрана выходит наружу. Рев толпы становится еще громче, буквально режет уши, а камеры начинают неистово мигать вспышками. В моем кармане снова жужжит телефон. Он звонит без остановки, но я не хочу его проверять. Но сейчас я все же решусь это сделать, чтобы отвлечься от ситуации снаружи и того, что вот-вот произойдет внутри. У меня бесчисленное количество уведомлений, как в Instagram, так и от людей, у которых есть мой номер. Например, от папы:

Приятель написал и сообщил мне последние новости. Думаю, это фантастика! Люблю тебя, несмотря ни на что!

Или от Ли, одной из моих подруг со времен средней школы, с которой я не разговаривал уже много лет:

ДА-А-А, СКОРАЯ ДРУЖЕСКАЯ ПОМОЩЬ УЖЕ В ПУТИ! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РАДУЖНУЮ СЕМЬЮ!

У меня даже есть одно от Рэнди Кехо:

Отличная работа, чувак. Горжусь тобой.

Вау. Может, мы и не исполняем панк-музыку, но наш с Рубеном поступок вполне в стиле панков.

Мы вылезаем из машины, я ослеплен вспышками фотоаппаратов и оглушен шумом. Здесь так много людей. То, как быстро они собрались, просто поражает воображение. Я вижу репортеров, новостные группы и бесчисленных папарацци: все они пытаются заполучить наши фотографии.

Под защитой охранников из Chase меня торопят внутрь здания, в большое белое фойе. Оно просторное и холодное, обставленное минималистичной светлой мебелью.

Как только мы все оказываемся внутри, двери закрываются и запираются. Двое охранников Chase встают перед ними и блокируют выход. Мы словно в ловушке.

Секретарша глядит на нас, а затем встает со своего места.

– Следуйте за мной.

Мы идем за девушкой по коридору, ее каблуки цокают по полированному цементному полу. На стенах висят плакаты других групп, которыми также руководит Chorus. Мы уже почти дошли до зала заседаний в конце коридора, когда наконец увидели плакат Saturday. Он был сделан сразу после выхода нашего первого альбома, и мы выглядим такими юными.

Я помню, что в тот день у меня вскочил прыщ, но его отфотошопили. Мы стоим на сцене, под нами сверкают золотые огни, образующие название группы. Каждый на плакате улыбается, и это выглядит искренне, потому что тогда так оно и было.

Секетарша открывает перед нами дверь из белого матового стекла, и мы заходим внутрь.

За длинным столом сидят несколько важных персон. Джефф – во главе стола.

– Присаживайтесь, – говорит он.

Мы вчетвером проходим и усаживаемся на другом конце стола.

Адвокаты смотрят на нас с мрачным выражением лиц.

– Теперь, – говорит Джефф, в его голосе звучит самодовольство. – Я хочу пояснить: то, что сейчас произойдет, никак не связано с тем, что Зак и Рубен объявили о своих отношениях. Мы в Chorus гордимся, что создаем благоприятную среду для каждого, независимо от национальности, сексуальной или гендерной принадлежности.

– Как бы не так, – усмехается Рубен.