Если о нас узнают - Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

Я ставлю микрофон обратно на подставку и смотрю в камеры с высоко поднятой головой. Теперь незачем прятаться. Ничего личного. Только я – мы – толпа и миллионы глаз, которые будут смотреть на повторе этот момент сегодня, завтра и всю оставшуюся жизнь.

Взяв Зака за руку, я поворачиваюсь к толпе. Сначала я рассматриваю их как единое целое. Они корчатся, ликуют и кричат. Затем я приглядываюсь внимательнее и фокусируюсь на некоторых лицах. Кто-то в третьем ряду прикрывает рот обеими руками, подпрыгивает на месте. В центре пятого ряда девушка стоит неподвижно, уставившись на нас с отвисшей челюстью, в то время как девушка рядом с ней машет сложенными руками в воздухе. Во втором ряду, слева, два мальчика обнимают друг друга. Один, кажется, плачет в грудь другому, но он поворачивает голову ровно настолько, чтобы я мог убедиться – это слезы радости.

Я медленно провожу взглядом по рядам, смотря на большое количество людей. Между нами теперь нет преград. Впервые я не чувствую, будто смотрю на них сверху вниз с недосягаемой высоты, словно нас разделяет непроницаемая стена. Внезапно я становлюсь частью толпы. Я – часть их. Мы одно целое. Все четверо из нас.

Музыканты играют вступительные аккорды Unsaid, Зак радостно выдыхает и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Он размахивает нашими сплетенными руками, приветствуя толпу, и раздается радостное ликование, приветствующее нас в ответ.

Я улыбаюсь и поднимаю микрофон, чтобы начать первый куплет, все еще держа Зака за руку.

Глава 28

Зак

Как только камеры выключаются, начинается хаос.

Охранники уводят нас со сцены. Толпа начинает освистывать их, а не группу. По крайней мере, мне так кажется.

– Зак, мы любим тебя! – кричит кто-то.

За кулисами нас ждет Эрин.

– Что ты наделал? – с круглыми глазами спршивает она. – Я не смогу это исправить!

Она достает телефон и уходит вниз по коридору, наверное, чтобы побыть в одиночестве. Похоже, Энджел определенно получил то, что хотел.

Мы посеяли хаос.

Я закрываю глаза и вижу фанатов, собравшихся снаружи. Теперь они знают. Они наконец-то знают. В толпе я заметил молодого парня, и по выражению его лица, когда мы сообщили новость, я понял, что он нас услышал. Он увидел кого-то вроде него на сцене, и мы дали ему надежду. Даже этот случай делает наш поступок стоящим. К черту Chorus. Если мы помогли кому-то почувствовать себя лучше, то это нечто гораздо большее, нежели побить очередной рекорд или заработать еще больше денег для Джеффа. Вот чем должна быть группа Saturday. Я еще никогда так сильно не гордился тем, что я в бойз-бенде.

К нам подходит ведущая Good Afternoon United States Келли со своим соведущим Брендоном. Настала рекламная пауза. Они должны были пообщаться с нами после выступления, но, очевидно, план изменился.

– Ну, это было неожиданно, – говорит Брендон.

– Можешь повторить это еще раз, – говорит Келли. – Отличная работа, мальчики! Знаете, мой племянник – гей.

– Неплохо было бы предупредить, – перебивает Брендон, его обычный жизнерадостный настрой сменился чем-то унылым. – Чтобы я не был похож на выброшенную из воды рыбу, когда меня снимают на камеру.

– Мне жаль, но если бы мы предупредили вас, Chorus запретил бы давать интервью, – говорит Рубен, и моя грудь наполняется гордостью. – Это должен был быть сюрприз.

Брендон усмехается и шагает к нему.

– Ты ведь знаешь, что будет после? Тебе конец, парень. Вам всем.

– Ну, хорошо, – отвечаю я. – Если люди злятся на нас за то, что мы вместе, значит, мы не хотим иметь с ними ничего общего.

– Да! – радостно поддакивает Энджел. – Зак, возможно, я полюблю нового тебя.

Брендон смеется, но это звучит жестко.

– Сейчас ты улыбаешься. Но когда вас выбросит на берег и вы будете умолять о внимании, ты изменишь свое мнение. Поверь мне.

– Полегче, Брен, – произносит Келли.