С этими словами он резким движением разрывает тонкий капрон между ног. Чувствую, как маленькие стрелки бегут вниз и скрываются в сапогах на шпильке. Черт! Как я домой поеду? На улице не так уж и тепло. Да и люди пялиться будут. Или он на этот случай приготовил запасные?

Однако эти мысли отходят на второй план, когда его пальцы отодвигают трусики в сторону, заставляя прохладу проникнуть в самое сокровенное место. Ненадолго.

– Не сдерживайся, – приказывает мужчина, после чего мою плоть обдает резкой волной жара. Или ударом тока. Не знаю. В общем, чем-то очень неожиданным. – Сказал, не сдерживайся.

А я, по-твоему, что делаю? По коже и так дрожь бежит, а я не знаю, как реагировать на эти касания. На то, как он поглаживает маленький бугорок, как спускается ниже и входит в меня.

– Тебе нравится, – звучит скорее как констатация факта, а не как вопрос. – Я говорил, что ты не уйдешь без удовольствия, – продолжает шептать, двигая пальцами внутри. Не входит и выходит, а сгибает, как бы приманивая. Стимулирует одному ему известную точку в моем теле. А я…

Черт, я выгибаюсь! Только не знаю, от чего именно: в попытке оказаться дальше от мятного аромата или же подставляя себя под власть его пальцев, доводящих до непонятного жара, проникающего в каждую клеточку.

Мне жарко. Душно. Воздуха не хватает. И я не в состоянии остановить его. Не имею права. Каждый раз повторяю про себя, когда мне хочется все прекратить. Стыдно.

И приятно… было, пока между ног снова не стало прохладно.

– Двигайся к краю, больше прогнись, – новый приказ. И я выполняю его незамедлительно, не вникая в суть. Все скоро закончится. Совсем скоро, Ло. Потерпи.

– Понравилось? – вот теперь спрашивает.

– Нет.

– Врешь, – на правую ягодицу прилетает сильный шлепок, но не такой, как в прошлый раз. Чуть слабее. И всего один. – Ты течешь, Донателла.

Это неправда. Не теку. Я даже не возбуждена! Откуда смазке появиться?

Однако мужчина моментально вытесняет сомнение и отрицание из головы своим языком. Трогает кончиком рядом с плотью, проводит влажную дорожку вверх, все еще не касаясь эрогенных точек.

– Ах, – выходит из уст. На автомате. Уже не по моей воле. И не от неожиданности. Ногти вонзаются в черную кожу. Тоже на автомате. Когда кончик его языка коснулся самой чувствительной точки на моем теле.

Все чувства, казалось, обостряются, когда он впивается языком и губами между ног. Его ласки из нежных превращаются в резкие и жесткие, выбивая изо рта порочные стоны. Перестаю понимать, что происходит вокруг, зачем я здесь и почему эти движения мне не противны? Почему я не ненавижу этого мужчину, а, наоборот, желаю, чтобы он не останавливался ни за что на свете?

И почему меня трясет в сокрушительном удовольствии…

– Хорошая девочка, – шепчет на ухо, в то время как я чуть ли не сползаю по дивану от сильнейшего в жизни оргазма.

Из-за накрывших меня волн наслаждения не слышу, как звенит железная пряжка, а позади раздается звук рвущейся фольги. И как он заполняет меня целиком и полностью. Двигается вперед-назад резко, быстро, подтянув мое обмякшее тело к себе. Теперь я стою на коленях, а не лежу грудью на спинке дивана. Стою и чувствую новые волны возбуждения.

Мужчина опускает на кожу за ухом рваные выдохи, руками резко расстегивает молнию на груди, но не до конца. До талии. Лифчик в этот раз не снимает, а опускает чашки и сжимает обнажившуюся грудь.

– Какая же ты чувствительная, – хрипит, сжав соски до легкой боли. До вскрика.

До какого-то нереального состояния, когда ты забываешь обо всем на свете. Не понимаешь, кто ты такая. Не помнишь имя, возраст, цвет волос, глаз. Жизненные проблемы, ради которых пришла сюда, и стонешь под мужчиной. Не толстым. Иначе почувствовала бы его живот. Но вместо этого спиной впиваюсь в острые пуговицы. Видимо, сегодня в рубашке. Или в деловом костюме.