Затерянные в Эльдорадо - Светлана Нарватова

– Тебе нужно обработать раны, – твердо заявил Уэйд. – Сама сможешь?

Внутри полыхнуло возмущение. Но, подумав, я согласилась. Придвинула к себе рюкзак и вынула оттуда полевую аптечку. Додсон добавил недавно выданный ему крем. Сперва я протерла лицо салфеткой, смоченной водой из кружки. Затем попросила американца промыть раны струйкой из бутылька с перекисью.

Брайан в это время сидел, глядя куда-то в сторону. Потом обратился ко мне и Эндрю.

– Оружие Отавиу не давать ни при каких обстоятельствах. Келли не должна оставаться один на один с Ферраном, – сказал он американцу. – Келли, ты не отходишь от лагеря, если Ферран не сидит возле костра.

В этот момент из леса вывалился колумбиец. Да, Брайан в схватке победил. Отавиу выглядел очковым медведем. Лицо и одежда были в потеках крови. Одежда – еще и в грязи. Руки – в ссадинах. Но здесь и я поработала.

– Значит, вам можно. Нельзя только мне, – зло заявил он, высыпая к костру орехи.

Орехов, между прочим, было больше.

– Хорошо, – поправился Брайан. – Келли, ты отходишь в лес только тогда, когда все мы сидим у костра. Возражения есть?

Колумбиец недовольно промолчал.

А ведь если бы нож был при мне, и я бы успела им воспользоваться, он, скорее всего, был мертв. Или не мертв, но ранен. Это было бы уже серьезно. И ведь с ним сейчас действительно ничего не сделаешь. Убить его нельзя. Не важно, что колумбиец – скотина, за его убийство отвечать придется как за человека. Бросить его нельзя. Неизвестно, что он придумает, если его выпустить из поля зрения. Мозгов у него мало, зато подлость натуры компенсирует их недостаток с лихвой. Придется идти вместе.

Меня передернуло от мысли, что он снова может оказаться рядом.

Глава 29. Брайан

Ужин никто не отменял. Фрукты – фруктами, а организм требовал полноценной еды, даже несмотря на искреннее сочувствие к девчонке. И, – что самое гадкое, – чувство вины. По сути, именно я своим откровенным вниманием к Келли спровоцировал колумбийца. Возможно, его бы в любом случае накрыло. Но я выступил катализатором. И вина капала, капала на совесть, а совесть пилила, пилила… Хотя теперь уже ничего невозможно было изменить.

Я полез в рюкзак за сменой верха – последнего, между прочим. С этим колумбийцем никакой одежды не напасешься. Зашить рукав было несложно. Можно было и француженку попросить. Но Ферран мог усмотреть в этом ущемление его прав и подсунуть потом девчонке штопать свои вонючие носки, например. Пока я переодевался, Келли натягивала под полог свой замысловатый гамак с вышивкой, пимпочками и разноцветными висюльками. Я предложил помощь, но она буркнула, что спасибо, ей сегодня уже так помогли, что она не знает, как теперь себе распомочь. Забралась в подвесное ложе с подскока, – высоко получилось, – и повернулась к нам спиной.

Вот зря она так. Возможно, девчонка хотела так показать, что видеть нас не желает. Или демонстрировала обиду. Но обтянутая гамаком попа была офигеть какая аппетитная. Если меня так торкает, что же говорить о колумбийце с примитивной цепью управления. Выключатель (точнее, включатель) замкнуло – шлея под хвостом задымилась.

– Келли, я ухожу, – сказал я громко.

Она зашевелилась в сетке и повернулась.

Ферран и американец сидели у костра. Покидать лагерь было боязно. Девчонка забрала свой нож. Но я не был уверен, что она, даже вооруженная, справится с Отавиу. А вот у вооруженного Эндрю шанс был. Поэтому свой охотничий нож я отдал ему. Вместе с ножнами. Чтобы по рассеянности не оставил его на виду.

Додсон невозмутимо поблагодарил и сказал, что действительно, может, у костра пригодится. Будто не понял, что к чему. Или щадил чувства Феррана. Хотя что у него щадить? У него же, кроме чувства голода, других чувств нет.