Затерянные в Эльдорадо - Светлана Нарватова

Я же дышала, как лошадь после скачек. И лицо, наверное, было красное, как свёкла. Вот красавица! Вовремя я решила позволить Уэйду себя соблазнить. Сейчас меня только и соблазнять. Самый сок! После соковыжималки.

– Отлить надо, – беззаботно отозвался Ферран.

Он уже избавился от вещей и теперь держался за ремень, будто отлить собирался прямо здесь и сейчас. Сердитым он не выглядел. Видимо, получил свою порцию эндорфинов от физической нагрузки. Или я ошиблась насчет наркотиков. Может, у реки его что-то разозлило, а теперь он успокоился. Может, его совесть грызла, что он веревку плохо завязал, а нам рикошетом прилетело.

Хотя, где Тавиньо, и где – совесть?

– Отдыхаем, – согласился британец, скидывая рюкзак с плеч и вынимая бутылочку воды. – Пятнадцать минут.

В стиле прирожденного управленца. Не можешь помешать – возглавь.

И, словно специально, Брайан повернул голову безупречным профилем, чтобы попить.

Вода! Профиль! Ах!

Я сглотнула. Наверняка, это какие-то энэлпистские61 техники. С чего бы это меня так вело от бутылки воды и дергающегося кадыка?

– Келли, – раздался сбоку голос американца, и я выпала (или впала?) в реальность. – Может, у вас найдется крем для рук? Или какая-нибудь заживляющая мазь?

– Что у вас случилось? – забеспокоилась я.

Учитывая глубину познаний Эндрю о джунглях, он мог не придать значения чему-нибудь действительно опасному.

– Ну, я же вчера обжегся… крапивой, – потупившись, ответил Додсон.

– Не проходит? Очень больно? Покажите, где.

– Келли, просто дай ему крем, пожалуйста, – подошел Брайан и скорчил няшно-просительную физиономию. И даже ресничками похлопал.

Он что, на нее сел?!

Я закопалась в рюкзаке, чтобы скрыть улыбку. Получив желанное, Додсон направился в лес. Но тут торжествующий вопль Отавиу перекрыл гомон птичьих голосов, и он остановился.

– Как мало иногда нужно человеку для счастья, – снисходительно прокомментировал британец.

– Эй, Брай! Веревку сюда тащи! – орал из леса Ферран. – Я гранадилью нашел!

Уэйд поморщился от такого панибратства, но, привязав веревку к выступающему над землей изгибу корня, пошел на крик, бормоча под нос: «Надеюсь, он ее не всю обо…» Дальше я уже не слышала.

– А что такое «гранадилья»? – спросил американец.

– Про маракуйю слышали? Вот почти она. Или она.

– То есть, вы точно не знаете? – уточнил Эндрю.

– Пока нет. Гранадильей в Колумбии зовут практически все плоды страстоцвета62. Их тут куча видов со съедобными плодами. Поэтому, может, маракуйя, может, нет. Принесут – попробуем.

Судя по всему, Додсон из моих слов всё равно ничего не понял.

– Ну, я, в общем, прогуляюсь, – неопределенно махнул он рукой в другую сторону от той, куда удалились остальные мужчины. – Может, тоже найду… какую-нибудь маракуйю-гринадулью. – И поковылял за деревья, бедолага.

Я огляделась. Мне бы тоже не повредило сходить до ветру, но кто-то должен остаться на страже вещей. Впереди послышался окрик Брайана и ответ Феррана. Я вынула из рюкзака бутылку с остатками кипяченой воды, набранной во время ливня. Теперь у нас не было такого резерва кружек. Каждый взял себе по одной. Лишний вес никто тащить не хотел. Брайан и Ферран несли тент и пленку под лагерь. Додсону досталась бо́льшая часть водных запасов. Плюс еще одежду по максимуму набрали. Вершины Восточной Кордильеры поднимались выше отметки четыре тысячи метров. Конечно, пики-ледники покорять никто не собирался. Но горы остаются горами, где бы ни находились. Тунха, куда я летела, была расположена на высоте две восемьсот, и плевать, что тропики, – вечерами без куртки там прохладно.