– Все эти люди принимали участие в одном из моих прежних проектов по исследованию принципов нравственности. Они подписали согласие на привлечение их к более широкому спектру экспериментов, которые, возможно, будут еще проводиться.

То есть им известно, что их снова могут задействовать, но они не знают, чего ждать, интерпретирую я для себя.

Умом я понимаю, что это никому не должно навредить. Кто откажется от того, чтобы им бесплатно сделали макияж? И все равно на душе неспокойно.

Доктор Шилдс пододвигает ко мне листок бумаги. На нем – напечатанный сценарий. Я смотрю на текст.

Если в «БьютиБазз» узнают, что я работаю «на стороне», у меня будут неприятности. Нанимаясь к ним, я подписала договор о недопущении конкуренции. Фактически это условие я не нарушаю – не использую имя компании для собственного обогащения, но администрация «БьютиБазз» вряд ли расценит это иначе.

Остается надеяться, что эти пять женщин не примут «подарок».

Может, все-таки есть способ помочь провести эксперимент, не прикрываясь именем компании?

Я уже собираюсь озвучить свои тревоги, но доктор Шилдс своей ладонью накрывает мою руку.

– Джессика, простите ради бога, – тихим мягким голосом молвит она. – Я так замоталась со своей работой, что даже не поинтересовалась, как ваши родные. Отец ваш уже начал поиски новой работы?

Я издаю протяжный вздох. Беспокойство за родных, которые вскоре могут остаться без средств к существованию, мучает меня, как тупая хроническая боль. Я ни на минуту об этом не забываю.

– Нет еще. Ждет нового года. В декабре никто не нанимает новых работников.

Ладонь доктора Шилдс все еще лежит на моей руке. Она почти невесомая. Изящное бриллиантовое кольцо в оправе из белого золота ей чуть-чуть велико, словно она похудела с тех пор, как его надели ей на палец.

– Пожалуй, я могла бы как-то помочь… – Ее голос постепенно затихает, словно она погружена в раздумья.

Я резко вскидываю голову. Смотрю на нее.

– Конечно, я была бы вам благодарна. Но что вы можете сделать? Он в Пенсильвании и кроме как оформлением срочного страхования жизни ничем другим никогда не занимался.

Доктор Шилдс отнимает от меня свою руку. Ладонь у нее холодная, но, когда она убрала ее, я словно осиротела. Внезапно я сознаю, что у меня самой ледяные пальцы, будто ее холод передался мне.

Она берет с блюда одну ягодку малины и подносит ее ко рту. Лицо у нее задумчивое.

– Обычно я не делюсь с респондентами подробностями своей жизни, – наконец произносит она. – Но мне кажется, что меня с вами теперь связывает не только работа.

От ее слов меня пробирает волнение. Значит, я ничего себе не навоображала. Между нами действительно установилась некая близость.

– Мой отец – инвестор, – продолжает доктор Шилдс. – Он имеет долю в нескольких компаниях на Восточном побережье. Он – влиятельный человек. Я могла бы позвонить ему. Конечно, мне не хотелось бы навязываться…

– Нет, что вы! Вы вовсе не навязываетесь, – но я знаю, что отец чужую помощь воспримет как милостыню; его гордость будет уязвлена, если он узнает об этом.

Как обычно, доктор Шилдс словно читает мои мысли.

– Не волнуйтесь, Джессика. Это останется между нами.

То, что она предлагает, гораздо больше, чем щедрый чек. Это могло бы спасти мою семью. Если у отца будет работа, родители смогут остаться в своем доме. И с Бекки все будет хорошо.

Доктор Шилдс не похожа на человека, который разбрасывается обещаниями. У нее такая упорядоченная жизнь. Она разительно отличается от всех, кого я знаю. Я проникаюсь уверенностью, что ей по силам избавить мою семью от надвигающейся беды.

От облегчения у меня кружится голова.

Она улыбается мне.

Берет телефон и кладет его передо мной.

– Ну что, попробуем порепетировать?

Глава 28

11 декабря, вторник

В каждой семье вырабатывается какая-то своя дисфункция.