Я бросаю взгляд вокруг, ожидая увидеть где-нибудь неподалеку рыжие волосы и пронизывающие голубые глаза доктора Шилдс, словно она стоит за кулисами, дирижируя спектаклем.

Я отмахиваюсь от подозрения. Не могла же она подстроить наезд – это безумие!

Я наклоняюсь к Мэрилин и спрашиваю:

– У вас есть близкие, которым можно позвонить?

– Дочь, – шепчет она.

Мэрилин называет номер. Раз помнит телефон, значит, не все потеряно.

Мужчина, одолживший ей свое пальто, тараторит в свой мобильный телефон.

– Ваша дочь уже едет сюда, – сообщает он, кладя трубку. И смотрит на меня. В глазах его за стеклами очков сквозит обеспокоенность. – Вы молодец.

Я снова уточняю время: 10:58.

Если я поспешу в музей прямо сейчас, то опоздаю всего на несколько минут.

Но кем нужно быть, чтобы бросить человека, попавшего в аварию?

Издалека доносится вой сирены. Это скорая.

Теперь-то можно уйти? Или это будет неэтично?

Если проторчу здесь дольше, нарушу четкие инструкции доктора Шилдс. Я чувствую, как на спине проступает пот.

– Простите, – обращаюсь я к мужчине, который, оставшись без пальто, теперь ежится от холода. – Я тороплюсь на работу. Мне нужно бежать…

– Конечно. Я и один справлюсь, – доброжелательно говорит он, и у меня словно узел распутывается в груди.

– Правда?

Он кивает.

Я смотрю на Мэрилин. У нее на губах розовая помада, похожая на ту, какой много лет пользуется моя мама – фирмы «CoverGirl», хотя я, когда работала в отделе косметики, дарила ей дорогую помаду «Бобби Браун» разных оттенков.

– Позвольте попросить вас об услуге? – говорю я мужчине. Вытащив одну из визиток с контактами «БьютиБазз», я записываю на ней номер своего мобильного телефона и вручаю ему. – Когда узнаете, что с ней, сообщите мне, пожалуйста.

– Непременно, – отвечает мужчина. Забирая у меня визитку, он своей рукой в перчатке на мгновение накрывает мою ладонь.

Мне очень хочется убедиться в том, что Мэрилин не сильно пострадала. К тому же, когда я расскажу доктору Шилдс об этом несчастном случае, она не обвинит меня в бессердечии за то, что я покинула место происшествия.

В четыре минуты двенадцатого я влетаю в музей.

Напоследок оглянувшись, я вижу, что мужчина все еще держит в руке мою визитку, но смотрит не на подъезжающую машину скорой помощи, а мне вслед.

Я даю женщине за кассой десятку, и она объясняет мне, как пройти на фотовыставку Дилана Александера: вверх по узкой лестнице на второй этаж, там налево по коридору.

Взбегая по лестнице, я смотрю на свой телефон – проверяю, не написала ли мне что-нибудь доктор Шилдс, как тогда в баре. Одно сообщение поступило, но не от нее.

«Это снова я. Может, выпьем кофе?» – предлагает Катрина.

Я сую телефон в карман.

Выставка работ Дилана Александера располагается в конце коридора. Пока дошла, запыхалась, тяжело отдуваюсь.

Получив новое задание от доктора Шилдс, я сразу же полезла в «Гугл» смотреть материал об этом фотографе, так что тема его творчества не стала для меня сюрпризом.

Экспозиция представляет собой серию черно-белых фотографий с изображением мотоциклов, без рамок, на огромных холстах.

Я обвожу взглядом зал, ища зацепки, которые помогли бы мне сориентироваться.

Тут и там перед фотографиями стоят несколько человек – экскурсовод, сопровождающий трех туристов; французская чета, держатся за руки; мужчина в черной дутой куртке. На меня никто не обращает внимания.

Скорая, вероятно, уже подъехала, думаю я. Мэрилин, наверно положили на носилки и погрузили в машину. Она, должно быть, напугана. Надеюсь, дочь уже с ней.

Я рассматриваю фотографии, вспоминая свою неоригинальную реакцию на стеклянного сокола, которого показала мне доктор Шилдс. Мое задание как-то связано с этими работами? Я должна сказать что-нибудь глубокомысленное по поводу этой выставки, когда доктор Шилдс спросит меня о ней?