– Именно поэтому мы хотим как можно скорее провести с ним данный тест. Это избавит его от множества надоедливых вопросов и сэкономит нам кучу времени. Насколько я знаю, мальчик уже чуть было не умер от воспаления легких.

Ага. Вот откуда ветер дует.

Ребенок был их самым главным свидетелем. Они хотят допросить его, пока это еще возможно.

После того как химио- и лучевая терапия спровоцировали смертельно опасную пневмонию, Мюллер вопреки советам коллег решил прекратить агрессивное лечение. Такая мера вряд ли продлит жизнь, но точно облегчит страдания пациента.

– Все верно, – ответил профессор. – В настоящий момент Симон принимает только кортизон против отека головного мозга и карбамазепин от приступов. Я направил его на дополнительное обследование, с помощью которого хочу выяснить, не стоит ли нам все же возобновить облучение, но вероятность, к сожалению, очень мала.

Невролог встал из-за стола и подошел к громоздкой кафедре рядом с окном.

– Насколько вы продвинулись с расследованием? Вы уже знаете, кто этот убитый, которого вы нашли вчера с помощью Симона?

– Давайте я скажу так… – Брандман, как черепаха, повернул морщинистую шею в сторону профессора. – Если в Симоне действительно кто-то реинкарнировался, то в прошлой жизни он сделал нам очень большое одолжение.

– Значит, убитый был преступник?

– Да. И еще какой отпетый. Гаральд Цукер бесследно исчез пятнадцать лет назад. С тех пор Интерпол подозревал его в причастности к ужасным преступлениям с пытками в Южной Америке. По всей видимости, ему все же не удалось скрыться.

– Цукер? – Мюллер машинально листал рукописные заметки к докладу, которые лежали на кафедре.

Неожиданно раздался стук. Дверь открылась до того, как он успел сказать «войдите». Первым Мюллер узнал медбрата, которого все в больнице называли Пикассо, хотя ничто в грубой внешности мужчины не напоминало Мюллеру об искусстве. Правая рука Пикассо лежала на плече маленького мальчика и, казалось, слегка подталкивала его в кабинет.

– Привет, Симон. – Брандман поднялся со стула и поздоровался с малышом, как со старым знакомым. Симон лишь робко кивнул. На нем были светло-голубые джинсы с накладными карманами, вельветовая куртка и новехонькие белые теннисные туфли. На шее болтались наушники от MP3-плеера.

– Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросил главврач и вышел из-за кафедры.

Мальчик выглядел хорошо, но, возможно, все дело в парике, который немного отвлекал от бледной кожи.

– Неплохо, я только немного устал.

– Хорошо. – Мюллер потянулся, пытаясь компенсировать очевидное превосходство комиссара в росте.

– Это господин из уголовной полиции, и он хочет расспросить тебя о вчерашних событиях. Точнее, он хочет провести с тобой один тест, а я не уверен, готов ли ты к этому.

– Что за тест?

Брандман откашлялся и изо всех сил постарался изобразить подкупающую улыбку.

– Симон, ты знаешь, что такое детектор лжи?

10

В окрестностях Хакского рынка свободное парковочное место спонтанно появляется только в плохих фильмах, поэтому, доехав до частной клиники на Розента-лерштрассе, Борхерт на своем джипе просто встал во втором ряду. Во время поездки от Моабита[2] до Митте[3] Штерн сделал несколько телефонных звонков, и между всех прочих в справочное бюро, где ему сразу дали информацию относительно доктора Йоханна Тифензее. К удивлению Штерна, этот человек был не только психолог, но и психиатр, то есть дипломированный врач, и даже якобы приват-доцент на кафедре медицинского гипноза в Университете имени Гумбольдта.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, https://www.litres.ru/22605426/?lfrom=1236006485 на ЛитРес.