– Симон говорит, что двенадцать лет назад отрубил ему ноги, иначе он не помещался в холодильник.

7

Штерн не знал, что именно ожидал увидеть, когда они открыли дверь. Может, стаю крыс, грызущих человеческую руку на каменном полу, или вибрирующий рой плодовых и навозных мух, которые черным облаком трепетали над полуоткрытым холодильником. Его внутренний взор был готов к любому предвестнику смерти, и поэтому реальная картина так сильно удручила его.

При этом он должен был испытать скорее облегчение по поводу пустого гаража. Никакой мебели. Никаких электроприборов. Никаких книг. Свет от пыльной лампочки падал только на две небольшие коробки со старой посудой и потертый офисный стул. Штерн почувствовал, как внутри его открылся какой-то клапан, через который улетучилась надежда. Он мучительно осознал, с какой невероятной силой желал найти в гараже что-то неживое, бездыханное. Чем необъяснимее становились воспоминания Симона в настоящем, тем вероятнее казалась связь между Феликсом и десятилетним мальчиком с родимым пятном на плече.

Штерн не мог поверить, что действительно составил в подсознании такое иррациональное уравнение.

– Вот и твоя ерунда по фэн-шуй, – пробурчал себе под нос Борхерт.

Роберт не стал объяснять ему, что классическая китайская философия освоения пространства не имеет ничего общего с переселением душ или реинкарнацией. Для владельца дискотек все, что он не мог потрогать руками, было спиритуальной психологической чепухой, выдуманной людьми, которым просто нечем заняться.

Именно этот незамысловатый подход к жизни еще недавно так нравился Штерну.

– А что сейчас? – спросил Борхерт, когда Штерн вдруг опустился на четвереньки.

Штерн ответил не сразу. Он проверил пальцами все желобки и пазы в пыльном полу, сознавая бессмысленность своих действий задолго до того, как закончил.

– Ложная тревога, – наконец заявил он и, вставая, стряхнул руками пыль с пальто из верблюжьей шерсти. – Двойного дна нет. Ничего.

– Странно. Ведь твоя история казалась такой правдоподобной, – издевался Борхерт. По какой-то причине у него на лбу снова образовались капельки пота, хотя он даже с места не сдвинулся за последние минуты.

Выходя, Штерн окинул помещение задумчивым взглядом, потом выключил свет и предоставил помощнику запереть внушительную дверь.

– Не пойму, – пробормотал он под нос, словно обращаясь к себе. – Здесь что-то не так.

– Вот теперь мне тоже так кажется. – Борхерт вытащил ключ из замочной скважины и ухмыльнулся Штерну. – Может, то, что мы в дождь ищем в гараже какой-то труп?

– Нет. Я не это имею в виду. Будь ты позавчера на той заброшенной фабрике, сейчас бы меня понял. Послушай, в последние месяцы этот мальчик находился только в больнице, до этого в приюте. Как он мог узнать о трупе в подвале промышленной постройки? Он даже назвал приблизительную дату смерти.

– Это где-то подтвердили?

– Да, – ответил Штерн, не называя источник. Пока что приходится доверять голосу на видео.

– Тогда ему просто кто-то сказал.

– Я тоже так думал, но все равно многое не сходится.

Борхерт пожал плечами:

– Я слышал, у маленьких детей бывают невидимые друзья, с которыми они разговаривают.

– Возможно, в четырехлетнем возрасте. Симон не шизофреник, если ты на это намекаешь. У него нет никаких бредовых представлений. Парень с размозженным черепом реальный. Я сам его нашел. И вот это. Шестерка. – Штерн указал на облезлую цифру на двери. – Она нарисована на воротах точно так, как описал Симон.

– Значит, он был здесь и видел гараж.

– Он из приюта. В Карлсхорсте. Почти в часе езды на машине отсюда. Это очень маловероятно. Но даже в таком случае все это не имеет никакого смысла. Почему Симон считает, что он сам убийца, если ему об этом кто-то рассказал?