Мертвая вода - Оливье Норек (2021)

— Необходимость скрыть несчастный случай на производстве «Global»?

— Почему бы и нет.

Ноэми снова взглянула на свой настенный пазл, где появились новые фотографии. Обнаруженная бочка. Подводные снимки, сделанные речной бригадой. Дымящиеся остатки сарая Пьера Валанта. Разбитый в лепешку «лендровер». И наконец, этот покрытый землей скелет с авалонского кладбища.

— Дадим отстояться, решение не где-то там, а в том, что у нас уже есть.

— А помимо этого, — спросил Ромен Валант, — у тебя есть программа действий?

Ноэми взяла со спинки стула пальто и собралась выйти из кабинета:

— Завтра озеро будет полностью спущено. Мне нужна максимально подробная карта деревни. Милк, разрешаю тебе пойти поболтать с мамой. Пусть укажет нам, кто где жил до затопления. Вероятно, это займет у нее большую часть дня.

— Да она для вас это за час сделает, — расхвастался мальчишка-полицейский.

— А что потом? — спросил Буске.

— Потом? — повторила Ноэми. — Не знаю, как вы, а я куплю себе пару болотных сапог. Денек обещает быть топким.

53

Подобно надевшим сапоги фликам, мини-экскаватор Агентства по осушению, восстановлению и инспектированию озер тоже переобулся в пластиковые гусеницы, предназначенные для пересеченной местности. Он без устали разбирал груду камней, которые долгие годы были общинным домом Авалона.

Вокруг осушенного озера пришлось соорудить зону безопасности из металлических заграждений фирмы «Вобан», которые мэрия использовала в базарные дни. По другую сторону барьеров в операции принимало участие почти все население деревни, компанию которому составляли журналисты с микрофонами в вытянутых руках и камерами на плечах. Спустя четверть века Авалон вновь обретал свою печальную славу.

Ноэми столкнулась с Сен-Шарлем, кивнувшим ей в знак приветствия. Он ни словом не обмолвился ни про аварию, ни про обнаружение скелета. Их скрепленное рукопожатием соглашение было соблюдено, как он и обещал.

Какой-то оператор, едва не свалив с ног Буске, пытающегося натянуть резиновые сапоги, пробился сквозь толпу к сидящей в машине с блокнотом в руке журналистке.

— Ты что, поймал хорошего клиента? — спросила молодая женщина.

— Устанешь отбиваться, — ответил оператор. — Тут у каждого есть своя теория или хотя бы история, которую он готов рассказать. Но мне кажется, я нашел кое-что получше.

Корреспондентка отложила блокнот на пассажирское сиденье, вышла из машины и посмотрела в ту сторону, куда он указывал, — на ответственного за расследование капитана полиции.

— Видишь ее, да? А видишь шрам на щеке? Это флик из Парижа, капитан из отдела по борьбе с оборотом наркоты…

— Ух ты черт! Я ее хочу, — взбодрилась девица. — Сейчас забацаем классную передачку!

Они попытались незаметно перелезть через заграждения, но путь им преградил Буске, не упустивший ничего из их разговора.

— Попробуйте только приблизиться к моему офицеру, я разобью вашу камеру и заставлю вас сожрать ее.

— Вы не имеете права, — возмутился оператор.

— Я скажу, что она упала. И ты тоже, жирный козел; я скажу, что ты упал вместе со своей бандурой. — Буске схватил его за шиворот и заставил отступить на два шага. — Вы же видите, здесь заграждение, вот и стойте с правильной стороны.

В центре деревни под шатром из белого пластика организовали импровизированный генеральный штаб. На столе, утонувшем ножками в иле, была разложена испещренная пометками карта, и на нее были устремлены все взгляды.

— Проблема с прессой? — спросила Ноэми Буске, когда тот наконец присоединился к команде.

— Вы же их знаете, капитан. Они как дети, всегда хотят подойти поближе к огню. Теперь будут осмотрительней.

Закрывающее вход в шатер полотнище приподнялось, и появился рабочий в заляпанном грязью комбинезоне:

— Мы дошли до уровня подвала. Дальше будем работать вручную, приходите, если хотите.