Мертвая вода - Оливье Норек (2021)

Место было расчищено от обломков крыши и одной из стен — Ноэми узнала интерьер дома, который видела при помощи камеры «GoPro» во время погружения Юго, едва не ставшего для него последним. Вход, зал собраний, коридор, помещения для складирования и, наконец, ведущий в подвал и пробитый рухнувшей балкой двойной люк в полу. Надувной буй, который дал возможность немного приподнять упавшую опору, теперь представлял собой лишь спущенный шарик.

Там, красная, неподвижная, развороченная, местами покрытая мелкими водорослями и раздавленная сотнями килограммов балки, находилась бочка. Через широкую щель в пластике виднелся череп авалонского мальчика.

— Отправляйте тело в Институт судебно-медицинской экспертизы, — распорядилась Шастен, — вместе с требованием на вскрытие и заявкой на сравнение проб ДНК для лаборатории. Все срочно.

— Чтобы не заставлять ждать родственников? — спросил Милк.

— Не совсем. Если это Сирил, мать не признает очевидное. Ее муж даже не хочет, чтобы ей об этом говорили. Если это Эльза, Маргарита Сольнье нас просто не услышит. Результаты нужны срочно только потому, что у меня уже внутренности кипят оттого, что я ничего не знаю.

Один из рабочих сообщил, что бочка сейчас будет поднята и что по требованиям техники безопасности следует освободить помещение. Все покинули дом, предоставив главную роль гидравлическому подъемному крану.

Ноэми вернулась в шатер и вышла оттуда с подробной картой.

— Ну что, Милк, проведешь мне экскурсию по деревне?

Криминалистическая прогулка началась среди унылого, разоренного пейзажа, по болотистой почве, усеянной мокрыми камнями, в окружении окаменевших и ставших бетонно-серыми от минеральных наслоений деревьев с ветками, словно бы молящими о помощи и неподвижными, как жители Помпей. Войдя в старый Авалон, флики сразу ощутили постапокалиптическую атмосферу этого места. Город без единой живой души, развороченные дома, словно обгрызенные каким-то великаном, которому захотелось откусить по куску от каждого.

Они прошли по главной улице и остановились возле склонившегося почти до земли металлического фонаря. Слева от них, в центре двора, перед частично обрушившимся зданием в форме буквы «Г» сохранились заржавленная беличья клетка и горка с треснувшим и не доходящим до земли спуском. Ноэми подошла к указателю, покрытому вязким илом, и протерла его изнанкой своего пальто. Стали видны два держащихся за руки маленьких силуэта.

— Школа? — спросила Ноэми.

— Да, где учились трое ребятишек, — подтвердил Милк.

Она обошла двор и у основания той стены, где прежде был вход, обнаружила запечатленный на камне след детской любви. Там сохранилось неумело выцарапанное сердечко.

Они продолжили путешествие и углубились в прилегающие улочки. Милк показал ей бывший дом семьи Кастеран. На сотню метров дальше и почти на краю деревни — жилище Доренов, рядом с простиравшейся на многие гектары пустошью, свободной от каких бы то ни было строений; должно быть, прежде это были их сельскохозяйственные угодья. И наконец, прямо у границы старого Авалона, на широком холме с крутыми склонами и плоской вершиной, стоял дом семейства Сольнье, почти идентичный тому, что Ноэми видела накануне. Кованая железная калитка, где когда-то располагался вход, была еще крепкой, но внимание Шастен привлек один из камней в примыкающей к ней рухнувшей ограде. Она опустилась на одно колено, чтобы лучше разглядеть глубоко процарапанное на нем сердечко. Второе за день, и высказавшееся гораздо яснее. Она подумала про Алекса и Эльзу. Детская любовь, безграничная, всеобъемлющая, избавленная от всех страхов взрослой любви.

— Капитан!

Ноэми обернулась; ее окликнул специалист из бригады экспертов, одетый в комбинезон, который несколько часов назад, вероятно, был белым.