Мертвая вода - Оливье Норек (2021)

Оказавшись перед колючей завесой, она опустилась на колени, сняла свитер, обмотала им руку и, не обращая внимания на вцепляющиеся в шерсть колючки, стала раздвигать ветки. Направив луч фонарика прямо перед собой, за зарослями дрока она обнаружила старый деревянный крест, стоящий у скалы.

На нем острием ножа было коряво нацарапано «Алекс. 1984–1994».

— Что за черт. Еще одна могила? — огорчилась Ноэми.

Она достала мобильник и, прежде чем подняться, сделала фотографию.

— Думаю, я догадываюсь, зачем Сольнье приходит сюда, — сообщила Ноэми, отдавая Юго совершенно разодранный свитер.

— Взгляни на свои ладони, можно подумать, ты сражалась с котом!

— В этой истории и правда есть кот, только если я о нем расскажу, ты решишь, что я сумасшедшая.

Ноэми вздрогнула от порыва холодного ветра, и Юго потер ей спину, чтобы согреть.

— Как пожилая дама может спуститься в эту пропасть, не переломав себе все кости? — спросил он.

— Пожилая дама — не знаю, но если ты скинешь ей двадцать пять годков — вполне возможно. И я не думаю, что сюда ходила Сольнье. Посмотри.

Ноэми вывела на экран изображение креста и продолжила размышлять вслух:

— На кресте имя Алекса. Поэтому совершенно логично, что его поставили Жанна или Серж Дорен. Но здесь снова что-то не то с датами.

— Да, тысяча девятьсот восемьдесят четвертый — тысяча девятьсот девяносто четвертый — это десять лет, возраст мальчика.

— Точно. Но попытайся влезть в их шкуру. Мальчишка пропал двадцать первого ноября девяносто четвертого года, тогда думали, что это простое похищение. Однако кто-то установил крест именно здесь, будто был уверен, что Алекс мертв. Понимаешь, что тут не клеится?

— Срок?

— Именно, срок. Этот крест был поставлен между двадцать первым ноября и тридцать первым декабря. Еще день, и на нем был бы помечен тысяча девятьсот девяносто пятый год, а не девяносто четвертый. Значит, тому, кто вырезал на дереве эти даты, хватило меньше сорока дней, чтобы убедиться, что Алекс мертв. Слишком мало, чтобы потерять надежду.

— Если я правильно понимаю ход твоих мыслей, значит кто-то из Доренов знал, что ждать уже нечего? Ты хочешь копать здесь?

— Нет смысла. Алекса уже нашли в Авалонском озере. К тому же ты видел, какая здесь почва? Скала. Никто не сможет без бурильного инструмента расковырять ее.

— Хоть это и странно, твоя находка все же не будет доказательством обвинения.

— Доказательства… Похоже, мне придется смириться с тем, что я больше не найду ни одного. Я только хочу восстановить реальную последовательность событий. Это новая зона тени, а учитывая историю с браслетом, уже вторая, которая витает над Доренами.

— Ты хочешь поговорить с ними?

— Нет, теперь я уже имею о них представление. Они скажут, что ничего не знают, что забыли, или спишут все на отчаяние матери. Как ты говоришь, у меня против них никаких доказательств. Зато есть кое-кто, кто гораздо охотнее согласится поговорить со мной.

Ноэми смахнула с экрана телефона фотографию и набрала номер Ромена:

— Давай встретимся у Сольнье? Я бы хотела напомнить ей о прошлом.

— А ты что, ничего не забываешь? — кольнул ее Валант.

— О да, многое. Можно сказать, это мой фирменный знак.

— У нас меньше чем через час экспертиза скелета по видеоконференции.

— Успеем. Так ты придешь?

— Мне надо отправить кучу протоколов и описей изъятий для Института судебно-медицинской экспертизы.

— В таком случае пошли Милка.

— Если не хочешь напугать Сольнье, советую пойти с кем-то, кого она знает. С фликом, которого она помнит ребенком.

— Майор Роз?

51

Ноэми припарковала машину перед трехэтажным домом из красного песчаника. Роз меланхолично разглядывал заросший диким виноградом ветхий фасад и покрытые налетом плесени оконные рамы.