Незваный, но желанный - Татьяна Коростышевская (2021)

— Да. Господин Волков в здравии пребывает, связь с чародейским кругом, который его пользует, мощна и беспрерывна. Покой, неподвижность, и месяца через полтора, самое позднее два, пробудится коллежский асессор с новехоньким мудреным артефактом.

— Благодарю. — Четким строевым шагом я пересекла комнату, взяла левой ладонью безымянный палец правой, кольцо сидело как влитое, и скороговоркой забормотала: — Я, Евангелина Попович, дворянского звания, желаю помолвку с Григорием Ильичом Волковым немедленно расторгнуть.

Кольцо не двигалось. Нюта обогнула остов кровати, уставилась на меня требовательно. Я посмотрела на Эльдара, тот шевельнул бровями: продолжай.

— Расторгнуть по причине того, что была она понарошечной. — Ободок держался, сниматься не желал. — Другому мое сердце отдано… Значит, на мне вина? Точно! Так как именно я, Евангелина Попович, инициатором разрыва выступаю, в отступное даю…

Тут я смешалась. Что дать? Дырку от бублика? Ерунда. Гриня, конечно, тот еще прохвост, но и я не ангел безгрешный, использовала мужика по-всякому, трости лишила. Нет, не я ее брала, не я в огонь совала, но косвенное касательство имела.

— Значит так, Гриня, ежели слышишь меня сейчас, прости, в компенсацию клянусь дать все, о чем попросишь.

Говорила я, продолжая тянуть перстень с пальца, потому, когда он соскользнул, левая рука описала полукруг, и золотой ободок упал на одеяло, покатился по ткани, упал на ковер к ногам Анны Гавриловны.

— Зря, — шепнул Эльдар, — опасный выкуп ты назначила.

— Какой в голову пришел.

Нюта присела, а когда разогнулась, перстень с сапфиром уже украшал ее безымянный пальчик. Экая барышня скорая.

— Два месяца? — спросила она нараспев, оглаживая одеяльце на Грининой груди. — До травня?

Мамаев взял меня за локоть:

— Ну, раз Григорий Ильич под присмотром и в здравии, чародейский сыск откланивается.

— При условии, что Анна Гавриловна от себя мне прощение даровала, — отвлекла я барышню от ощупываний жениха.

Так Гришке и надо, будет знать, как к сонным девицам под бок тулиться, бессознательностью пользоваться.

— Ступай, Попович, — хихикнула Нюта, — прощаю.

Она много еще чего наговорила, про то, что некоторые девки пупом земли считать себя привыкли, а им вот, представьте, отлуп прилетел, что воображают некоторые, что…

Дослушать Эльдар не дал, увлек из спальни под руку, а когда мы сбегали по ступеням бобруйского дома, расхохотался:

— Экие жаркие месяцы джентльмену предстоят! Умора.

Дела наши в Крыжовене подходили к концу, а березень, первый весенний месяц, перевалил уже за половину. Много же мы успели, даже на свадьбе отгулять. Торжество получилось скромным, только для своих, но довольно веселым. Подружка невесты больше прочих веселилась, не забывая на меня поглядывать. «Завидуешь, Попович, наряду моему драгоценному, красоте неземной, перстеньку сапфировому?» Вот ведь дурочка.

В распахнутые окна кабинета врывался площадной шум, на ковре угасали лучи закатного солнца.

— Утренним поездом отбываем, — говорил Крестовский, сидя за письменным столом. — Иван!

Зорин обстоятельно отчитался, сообщил, что зачистка всех подозрительных мест произведена, что снос приютского здания, в котором Фараония обряды поганые проводила, завершен.

— Детишек по разным сиротинцам распределили, епархия озаботилась. Некоторых горожане усыновить пожелали. Мещанка Губешкина, к примеру.

— Ага, — радостно кивнула я. — Захария Митрофановна Мишку с Костиком забрала, бумаги все честь по чести оформила.

— Хорошо, — одобрил его превосходительство. — Артефакты?

— Под опись изничтожены.

— А те навьи поделки, что в городе оставались?

— Тоже. — Эльдар смотрел в окно, на его скуластом лице мелькали отблески зажегшихся фонарей. — Пришлось немного повоевать. Геля тебе не говорила? Блохин в старых доках склад целый оборудовал под защитой местного разбойного элемента.